Все к лучшему

Чуть позже в Лондон приехала семья Жирковых. С Инной и Юрой мы познакомились еще в Питере, когда там была игра сборной. Очень часто, когда мужья уходят в так называемый карантин, то есть их запирают на базе или в отеле отдельно от семей перед игрой, – жены собираются вместе. Причем такая традиция есть во всех странах. Мы так делали и в России, и позже в Лондоне. Во время такого ужина мы и познакомились с Инной. Познакомились и забыли. Мы жили в Питере, а Жирковы – в Москве: Юра в тот момент играл за ЦСКА. Так что мы не сказать, чтобы часто встречались. Потом они переехали в Лондон, когда Юра подписал контракт с «Челси», и мы начали общаться. Сначала редко, затем, когда они переселились в центр, чаще. Так и подружились. Кроме того, в Лондоне в «Тоттенхеме» в тот момент играл Роман Павлюченко, и с ним и Ларисой мы тоже общались.

Когда пришел язык, вообще стало все прекрасно. Помогла мне в этом Таня Головин – француженка с русскими корнями, достаточно известная теннисистка. Она встречалась с Самиром Насри – французом, в тот момент одноклубником Андрея. Таня неплохо говорила по-русски и помогала мне стать своей в компании «Арсенала».

Когда я собиралась на свой первый ужин арсенальских жен, Андрей меня спросил:

– Куда ты идешь? Ты как с ними разговаривать собралась? – Я и правда в тот момент кроме «How are you» еще ничего по-английски не знала.

– Как-нибудь справлюсь.

– Ты даже заказать ничего не сможешь, – ехидно улыбался он.

– Ткну пальцем во что-нибудь. Не переживай за меня. Надо же когда-то начинать.

Мне тем более было совсем не страшно, что я была уверена – Таня поможет. Татьяна Головин была знаменитой теннисисткой, а я с ранних лет, как уже говорила, любила теннис. В футболе можно спрятаться за чужую спину, можно быть великим игроком, попасть в плохую команду и за всю жизнь ничего не выиграть. Можно наоборот – быть никем, попасть в сильную команду и всю жизнь побеждать за счет других. А вот большой теннис – тут все зависит от тебя. Впервые я увидела Таню по телевизору – она выступала за сборную Франции и играла против нас. Тогда пресса бурно обсуждала, что в сборной Франции играет теннисистка с русскими корнями. Таня была хороша, у нее были большие планы и надежды, но к моменту нашего знакомства она уже не играла, закончив карьеру из-за травмы. Таня была моим тайным оружием, и я очень надеялась на то, что она мне поможет освоиться на ужине. Мы уже общались и были в довольно теплых отношениях, вот только еще не настолько близки, чтобы дергать ее каждую секунду и просить перевода. Да и по-русски Таня еще говорила довольно плохо. Позже мы переступили этот барьер и были уже своими. Заодно Таня подтянула русский, а я – английский. Как же смешно она говорила! Как-то раз мы ехали в одной машине с футбола и перешли на русский втроем – Таня, Андрей и я. Самиру, как любому нормальному человеку, очень не нравилось, что он не понимает, о чем мы говорим. Тем более, что мы постоянно смеялись. И вот мы едем, а Таня говорит: «Такой мультик любимый мой русский „Аллигатор Гена“». Мы прыснули от смеха. И следом: «Какой у тебя красивый домичек для телефона». Я уже сквозь слезы: «Таня, что это?»

Оказалось, все просто, домичком для телефона был чехольчик.

Короче, на ужин я пришла вообще без знания английского языка, но при этом так уверено выпаливала: «Hello! How are you?» – что люди не догадывались об этом и начинали вести диалог, я же тщетно пыталась по мимике и жестам определить, что они говорят. Так и училась говорить по-английски. А когда нужны были более серьезные знания языка, звонила сестре, чтобы она помогла мне разобраться с газовщиками, слесарями или счетами. Иногда так хотелось психануть: Андрей, хотя и знал язык, все свалил на меня – выплывай, как хочешь. Я не думаю, что это было специально. Просто за нашу совместную жизнь у Андрея сформировалась внутренняя установка: «Она все сможет, справится». Во мне и самой всегда жило это ощущение. Я с ранних лет мало чего стесняюсь и люблю идти на абордаж, а истину, что язык нужно учить, общаясь с носителями, усвоила очень хорошо, хотя в их глазах выглядела наверняка странно. А вот для Андрея было важно, чтобы все было со знаком высшего качества. При нем строить предложение из доступных мне слов, было нельзя. Он начинал беситься даже от заказа блюд в ресторане.

– Ты заказала ребенку поесть?

– Заказала.

– А ты как это сделала?

– Я подошла и сказала: «Сосичес».

– И это все? Даже без please?

– Да.

– Тебе не стыдно? – отрезал он.

Мне было все равно, меня поняли, а ребенок поел, значит, я справилась.