Все исправить

Они были настолько слиты, настолько горячи друг к другу, что Пламя изумлялось, как же этого никто не видит.

И как никто не видит, что на самом деле их не двое — почти четверо. Два живых и два мертвых… будто тени, скрытые в жаре.

Так не должно быть.

Это надо исправить.

А остальное хорошо.

Давно (как давно все-таки!) не видело оно столько разных гостей в древней пещере.

В оранжево-золотых бликах всплывали и таяли отпечатки аур.

Как изменились демоны! Теперь и не скажешь, что когда-то они жили бок о бок со Стражами, даже в их святая святых — Своде…

Но если верить нитям будущего, то есть шанс все наладить. Негорячий, но есть, и одна из моих дочерей, Сполох, питает интерес к этому демону, полукровке. Полукровка да истинный феникс — полыхнет пожаром.

А как хороши новые расы!

Эта, вкусная… василиск. Наши стихии противостоят друг другу, не сочетаются огонь и камень. А она горит и светится, как лава. Беспокойная, горячая. И не скоро угаснет. Это хорошо…

И грифоны. Как причудливо перемешалась кровь трех рас, породив такое. Крылатые львы с даром чуять золото. И с человеческим обликом… изумительно.

И Мастерица камня пришла. Как мало их уцелело после катаклизма. Всего одно племя…

И Повелитель.

Пламя беспокойно заполыхало, снова вернувшись к тому мигу, когда в пещеру вошел Светлый Страж.

Странный маг, в котором смешалось светлое и темное. На светлой сущности сидит что-то… какая-то чернота, поглощающая и искажающая внутренний огонь. И это тревожно. Линия реальности, которая существует последний временной отрезок, снова искажается…

Тебе нужна помощь, Повелитель. Иначе она понадобится всем.

Сейчас… сейчас этот холод отчего-то все ближе.

Очень близко!

Беспокойны алые лепестки.

Мягко блистают в них сполохи аур, и задумчиво горит Пламя, касаясь линий реальности.

Чернота…

Вязкая, глухая тьма, душная…

Не выпускает.

Вцепилась когтями, крюками — и не шевельнуться, не вырваться… Мерзко, мерзко, мерзко. Куча тварей — липких, но острых — снаружи, они переплелись так, что не видно просвета. И одна тварь внутри.

Ледяная, но живая… тоже живая… она царапается…

Кто первым сожрет его — те, что снаружи, или это, чужое?

Не могу… двинуться… не…

— Браслеты! Скорей браслеты, он шевельнулся!

— Релаксант!

— И так двойная доза.

— Спокойнее. Показатели в норме, он все еще спит…

— Готовьте контроллер.

— Усиленную модель?

— Да.

— Но нас предупреждали, он…

— Что? Не умрет за пару дней! Хуже, если вырвется… Будет вести себя разумно — снимем. Давайте…

У нас все будет по-другому.

Мы не расстанемся. Я ее не оставлю, Алекс, слышишь? Не позволю ей встать между мной и…

Я ее не потеряю.

Лина давно спит, а он… он не может, хотя говорят, обычно бывает наоборот… Но так уж вышло. И пусть так и будет. Она спит, а он на нее смотрит.

Ровный золотой свет словно окутывает ее тело мягким сиянием, высвечивая-вычерчивая нежную щеку, гладкое плечо, прикрытое темной прядью, изгиб талии, синяк на локте, уже тающий (в этой чертовой пещере камень в самых неподходящих местах!).

И знак феникса на запястье.

Лина, Лина. Моя жар-птица…

— Не бойся, не улечу.

— Что?

А глаза цвета спелой вишни уже открыты. И смеются. Как же он пропустил момент, когда аура вдруг словно расцвела облаком искорок? Эмпат называется.

— Я говорю, не улечу. И не погасну. И не умру. Честно-честно.

— Лина…

Откуда она… Про что, про что, а про чтение мыслей после обряда ничего не поминалось!

— Слишком громко думаешь. — Феникс откровенно смеется. Теплая, любящая, нежная. Вишнево-карие глаза прячутся за ресницами, и все тише голос. — Слишком жарко смотришь…

— Фениксу — и жарко? — Совсем неудачная попытка пошутить, потому что не до шуток сейчас, не до шуток. Слышали выражение «тонет в глазах»? Именно это сейчас с ним и происходит — он тонет в этой колдовской глубине и выплывать не хочет.

— Очень… — Ее голос уже шепот. — Очень. Иди ко мне, а?

Пещера снова куда-то уплывает вместе с остальным миром. Мир подождет. А самое важное — горячая кожа под ладонями, тихий смех и жаркий стон.

И затихающий шепот:

— Я не исчезну, обещаю…

Если вы почувствуете, что счастливы… бывает же, бывает — правда? Если почувствуете — наслаждайтесь им, пока можете. Ловите минуты, длите секунды и не думайте о завтрашнем дне.

Потому что счастье мимолетно и может исчезнуть в любой миг.

Оно испаряется, когда вы с женой, заскочив домой на семейный завтрак, отбиваетесь от любопытной Маринки и ехидно-веселого Игорька. Само собой, им страшно интересно про подаренную пещеру и женато-замужнюю жизнь, так что вопросы сыплются, будто шерсть с линяющего оборотня, и конца этим вопросам нет и не предвидится. Лина с Лёшем с самым серьезным видом навешивают на юные уши массу лапши, обладатели ушей, пару раз купившись, обращаются к поколению старшему в лице Людмилы и Александра, те тоже не лезут в карман за словом, и всем весело и как-то удивительно беззаботно…

Пока на пороге не появляется вернувшаяся с соревнований Иринка и, обведя всех радостным взглядом, удивленно спрашивает:

— А где Дим?

И счастье заканчивается.

Начинается другое.