Все исправить

— Медведь. — Лёш растирает бока. — Мамонт. Динозавр… О нет!

«Нет» относилось к появлению нового лица. Лицо — почти двухметровый светловолосый мужчина — появилось прямо с файером в руке, видимо, чтобы не терять времени, и дикими глазами осмотрело поле боя.

— Лёш…

— Все в порядке! Почти! — торопливо выложил пострадавший, мудро попытавшись отстраниться. — Стой! Не надо… ох…

Увы, полностью ребра уберечь не удалось: встревоженный брат — это вам не терьер, которого можно остановить одной командой. Поэтому в следующую секунду над развалинами вознесся вопль:

— Дим, осторожно! Ты чего делаешь, а? Я же живой… был, по крайней мере.

— Цел? — Дим вскинул ладони, готовясь определить повреждения. — Прости… просто я почувствовал… дай посмотрю…

— Да в порядке я. Тихо, тихо, все нормально. Ну, Дим… Серхио, беру свои слова обратно. Мамонт тут не ты.

— Извини, правда. Но, Лёш, как? Я же видел — удар был смертельный…

— Нет, ты все-таки жалеешь, что не получил тело! — смеется молодой Страж. — Сейчас компенсируем, а то не успокоишься. Вот, это сойдет?

— Ну ты и скажешь! Лёшка, это же…

А «тело» тем временем открывает глаза. Красные. Удивленно осматривается вокруг, морщится, вытаскивает камень из-под спины. Зачем-то долго смотрит на свои руки. А потом — на людей.

И странное же у него выражение лица. Худая окровавленная рука, дрожа, касается груди.

— Нарки, — хрипло говорит он.

— Проверим еще раз?

— Может, достаточно?! Я ничего не понимаю! Это ошибка!

— Почти согласен. Один вопрос: чья?

Обследование пленного длилось второй час. При полном непонимании обеих сторон.

Координаторы, особенно экспансивный Пабло, кажется, готовы были даже употребить некоторые слова из языка подопечных (те самые, запрещенные). Тихий и молчаливый пленный, напротив, не проронил ни слова. Он покорно и безмолвно позволял себя просвечивать, прощупывать и прослушивать.

А непонимание росло и даже вылилось в какую-то форму взаимопонимания. Потому что ни исследователи, ни серый никак не могли найти ответ на один простой вопрос: где дайи?

…Нарки чувствовал себя плохо, как никогда в жизни. Терпеть странную ломкую боль в каждом нерве было сравнительно нетрудно, привычно даже. Терпеть слабость, тяжелую, обессиливающую, непросто, но тоже можно. И трудности с дыханием, и голод, и тошноту. Но голова…

Страшная, гулкая пустота отгородила Нарки от… От чего? Он не понимал.

Кто он?

Что с ним?

Не понять, не понять.

Чья-то ладонь над грудью. Он голоден… очень голоден, но эта жрачка… эта еда… он не может ее съесть. Не может почему-то. Тошно. Плохо. Муторно.

И одновременно — легко. Так легко. Так не было с… никогда так не было.

«Что со мной?»

— В нем нет дайи, — наконец решается высказать очевидную истину Координатор Пабло. — Совершенно.

— Но…

— И это крайне интересно, поскольку она абсолютно точно была здесь. Страж Алексей, ты ничего не хочешь нам сказать?

— Я не уверен…

Глава 38 ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Над долиной сеял дождь. Мелкий, нудный и холодный. Здесь, на севере Китая, в сентябре обычно еще тепло. Но в группе никто не удивился, когда вместо обещанных по прогнозу +22 °C термометр плавно опустился до + 17 °C и над долиной поползли знобкие дождевые тучки. Феноменальная невезучесть Стража Альвареса была широко известна на оба полушария. Именно он, пребывая в Индии, умудрился попасть в снегопад, а в Австралии каким-то образом вызвал длительный дождь над одной из пустынь. Никаких заклятий на Альваресе не было, сильфы пожимали плечами и заявляли, что они тут совершенно ни при чем, Координаторы разводили руками. Но аномальная невезучесть никуда не девалась. Распространялась она, правда, только на погоду и хорошо компенсировалась удачей в деле, поэтому Альвареса довольно охотно включали в группы. Сотоварищи ворчали и старались запастись непромокаемой и (или) утепленной амуницией, но втайне верили: домой все вернутся живыми и порученное дело выполнят.

Сегодня верили особо.

Ведь кроме Альвареса в группе был Соловьев-младший, пара фениксов, демоны из «боевых» и… Лик. Дай-имона нечаянно перекрестил Страж Амин, азербайджанец по прошлой жизни. Лик на его наречии значило «первый». А бывший Нарки не возражал. Наоборот. Ему и так хватало потрясений, а старое имя напоминало о прошлом…

Правда, сегодня, похоже, это прошлое им всем отольется. Но есть надежда, что в последний раз. Чертов ссои-ша просто должен был сегодня напасть на одну из станции. Последние денечки до пуска.

— Внимание…

Короткое слово мгновенно заставило отодвинуться и шелестящий дождь, и холод мокрого камня под ладонями, и виноватый взгляд Стража Альвареса. Остался только купол станции и четыре башенки, полускрытые пеленой дождя.

Секунда сгорает в невидимом огне… секунда… секунда…

— Ничего, — наконец выдыхает Соловьев. — Совсем. Странно… Лик?

Дай-имон прикрыл глаза.

— Никого не слышу. Пусто.

— База, как у вас там?

— Как у троллей после национального праздника самогона. По периметру полный штиль, хоть спальник раскладывай.

— Этьен? Этьен Клэр? А где Терентий?