Всё имеет свою цену (СИ)

Арагорн, которого позже пригласили, как ближайшего родственника королевы, метнулся к двери, его сердце разрывалось от жалости к сестре.

— Арагорн, стой! — Мужчина замер, сжимая ручку двери. — Я сам поговорю с ней, она должна услышать все от меня. — Когда Трандуил понял, какой оборот принимает беседа с Митрандиром, он еще раз убедился, что правильно сделал, не позвав супругу.

Рука Эсмерленд замерла, так и не коснувшись двери. Услышанное настолько ошеломило её, что она не сразу осознала, что разговор подошёл к концу. Как во сне она побрела в свою спальню, на ходу пытаясь осмыслить все сказанное волшебником. Захлопнув за собой дверь комнаты, она упала в кресло и уставилась в темноту. Слез не было, осознание произошедшего еще не накрыло Эсмерленд ледяной волной. За считанные минуты её мир рухнул, счастье, которое еще в начале дня было безграничным и полным, разбилось, как хрустальный бокал.

Что же будет с ребенком, которого она носит под сердцем?! Неужели его ждет участь незаконнорожденного отпрыска монарха?! А если сейчас все рассказать Трандуилу, изменит ли это что-то? Приглушенные голоса снаружи вывели её из оцепенения. Владыка отпустил стражу и открыл дверь. Свет из коридора тускло озарил комнату, оставляя лицо Эсмерленд в тени.

— Почему ты сидишь здесь одна, в темноте? — спокойно спросил Трандуил.

Она встала, подошла к столу и зажгла свечи. Неровный свет озарил комнату. Трандуил стоял, прислонившись к двери, пытаясь подобрать слова. Эсмерленд, увидев выражение его лица, поняла, что она ничего не расскажет ему. Ибо это уже не имело значения. Когда он поднял голову и посмотрел на жену, он понял, что она уже все знает.

— Откуда ты знаешь?

— Я искала тебя… и нашла. Вы слишком громко разговаривали.

— У тебя дар оказываться в ненужном месте в ненужное время.

— В ненужное ли… — горько бросила она.

Их отделяли друг от друга всего несколько шагов, но с таким же успехом король и королева могли находиться на разных концах Средиземья, настолько велика была пропасть между ними.

— Эсмерленд, если бы я знал… я бы… я никогда не причинил бы тебе такую боль. Мне так жаль… — произнес король.

— Мне тоже. Жаль. — Эсмерленд медленно направилась к двери. Остановившись настолько близко, что её платье соприкоснулась с королевским камзолом, она заглянула ему в глаза. Трандуил поднял руку, желая дотронуться до волос жены, но замер, и спустя мгновение провел пальцами по сияющим изумрудам. Эсмерленд потянулась к застежке ожерелья, намереваясь вернуть его.

— Нет! — в звенящей тишине комнаты его голос показался невероятно громким и властным. — Оно твоё, как и все, что находится в этой комнате. Я ничего не приму обратно, ты не уедешь от меня бедной родственницей.

Эсмерленд протянула руку и коснулась пальцами любимого лица, другой же она потянулась к ручке двери. Та отворилась и король, использовавший дверь, как опору, чтобы не упасть, сделал шаг назад, в светлый коридор.

Эсмерленд смотрела на него, пытаясь запомнить каждую черточку. Первой нарушив напряженное молчание, она слабым голосом произнесла:

— Прощайте, мой король. — Не отводя взгляда от голубых глаз, бывшая королева медленно закрыла дверь.

Трандуил потянулся было к двери, но, сжав руку в кулак, двинулся прочь.

Эсмерленд осела на полу, обхватив колени руками. Все свои силы она потратила на то, чтобы с достоинством поговорить с королем, и сейчас поломанной куклой сидела на холодном полу. Он потерян для неё навсегда! Только сейчас она поняла это, и боль хлынула через край. Горькие слезы градом покатились из глаз, но то были не светлые слезы, что льются без усилий: хрупкие плечи сотрясали рыдания, закусив кулак она сдерживала всхлипы, ей хотелось плакать громко, навзрыд, но королева не проронила ни звука. То был горький плач по любви, которой суждено было погибнуть; Эсмерленд плакала по собственной разрушенной жизни, по семье, которой у них никогда не будет, по еще неродившемуся младенцу, который не узнает отца.

Снаружи больше не доносилось голосов. Дворец погружался в сон. В комнате становилось холодно, и когда её тело вконец окоченело, Эсмерленд на негнущихся ногах дошла до кровати и упала лицом в подушки. От боли, разрывающей сердце, ей хотелось выть раненым зверем, но все, что она могла позволить себе — это заглушать стоны мягким шелком подушек. Небо начало сереть, предвещая скорый рассвет, когда она наконец-то смогла провалиться в тяжелое забытье.

Глава 3

Долгий монотонный стук вывел Эсмерленд из спасительного забвения. Кое-как выбравшись из спальни, она открыла дверь и впустила Галандиль.

— Дорогая моя… — эльфийка крепко прижала её к себе.

— Уже знаешь? — ничего не выражающим голосом спросила Эсмерленд.

— Во дворце слухи распространяются неимоверно быстро, но мне сказал Арагорн. Когда я узнала, хотела сразу прийти к тебе, но он не велел… Ты всю ночь плакала? — спросила Галандиль, всматриваясь в истощенное лицо своей воспитанницы.