Все или ничего

Тем временем Джез быстро сфотографировала его «Полароидом» и протянула еще влажный снимок. Она считала, что человек, которого ты снимаешь, должен сразу убедиться в желании фотографа дать ему возможность видеть, как продвигается работа, а если результат не понравится, сказать свое «нет». По опыту Джез знала, что, действуя таким образом, можно считать половину работы сделанной.

– Неплохо, – произнес Сэм, внимательно разглядывая снимок. – Совсем не похоже на... на тех, что хотят иметь все и про которых говорят «шикарно». Может быть, все дело в плаще?

– И все-таки шея выглядит слишком неестественно. – Она задумчиво покачала головой. – Мне не нравится, что воротник упирается в подбородок и полностью закрывает горло. Расстегните несколько пуговиц, отогните пошире воротник и обопритесь об изголовье. Попробуйте положить ноги на край софы и лягте во весь рост, чтобы было удобно. Представьте, что светит солнце и вы где-нибудь на пляже, скажем, в Серфер Пэрадайз.

– Вы были в Австралии? – удивился он, делая то, что она сказала.

– Да, в прошлом году... Очень понравилось... – Джез переходила с места на место, двигаясь вокруг софы. Она держала в руках первый из шести «Канонов» и быстро щелкала затвором. Движения ее были четки, несуетливы и почти незаметны. Ей нравилось то, что она видела через объектив: свободно распахнутый воротник обнажал широкую сильную грудь актера, изящная резьба и контур изголовья розового дерева выглядели необычным обрамлением, подчеркивая тонкую ткань плаща, а белокурые волосы соблазнительно контрастировали с темным бархатом.

– Вы не скучаете по дому? – Она говорила ровно и тихо.

– Да, черт возьми. Лечу домой при любой возможности.

– Расскажите о своей семье.

– Это потрясающие люди. Мать до сих пор заставляет меня убирать мусор, сестры продолжают знакомить с красивыми девушками, а отец по-прежнему беспокоится, откладываю ли я деньги. Так что я передаю ему все отчеты моего менеджера. Когда я приезжаю, то каждый уик-энд два дня подряд играю в футбол с командой, где когда-то был центральным нападающим... Да, чувствую, что скоро опять надо отправляться домой...

Его голос, в котором звучала тоска по дому, затих, и на лице отразилась неожиданно проступившая незащищенность, задумчивость и страстное желание оказаться там, куда унесли его мысли. Вспоминая захватывающие футбольные матчи ранней юности, Сэм Батлер вдруг превратился в одного из романтических героев Лоуренса Оливье. Бесшумно переступая босыми ногами, Джез брала одну камеру за другой по мере того, как заканчивалась пленка. Сэм Батлер перестал казаться до смешного безупречным, теперь перед ней был реальный, живой человек, чьи глаза, казалось, видели родные места и близких ему людей, находящихся за двадцать пять тысяч километров отсюда.

Он совершенно забыл, что его фотографируют, и Джез работала в какой-то гипнотической тишине, наполненной лишь томными звуками классической гитары. Спустя несколько минут он снова вернулся в реальность, в которой увидел захваченного работой фотографа, женщину, увидел спадающие на камеру пряди волос, вызывающе загорелые обнаженные ноги под короткой юбкой, слегка колышущуюся грудь под тонкой блузой, почти прозрачной от льющегося в окно света. Он шевельнулся, повернул голову и окончательно вспомнил, где находится. К этому моменту Джез успела сделать массу ошеломляющих снимков, зафиксировавших эмоциональное состояние актера, близкое к глубоко интимным переживаниям, – такие кадры вряд ли удавались кому-то еще.

Похоже, на сегодня все, с беспокойством подумала она, заметив, что он начинает развязывать пояс плаща.

– Надо сменить пленку, – выпрямляясь, быстро сказала Джез.

Но австралиец оказался проворнее и схватил ее за руку.

– Вы когда-нибудь здесь лежали? – Он потянул ее вниз и опрокинул рядом с собой. Крепко прижав Джез одной рукой, он одновременно вытаскивал другую руку из рукава плаща.

– Вы ведете себя непрофессионально, – холодно произнесла она, коленями пытаясь оттолкнуть его ноги.

Он рассмеялся и, прижав ее освободившейся рукой, другой снял плащ и сбросил его на пол.

– Я просила вас снять одежду, а не белье! – в бешенстве крикнула Джез.

– А вы не спросили, ношу ли я его вообще. Навалившись на нее всей тяжестью своего крепкого тела и сделав сопротивление напрасным, он принялся стаскивать с нее блузку. Надо было пройти курс самообороны, промелькнуло в голове Джез. Чем бы его побольнее ударить? Кричать нельзя, могут услышать. Умно, да не очень, успела сообразить она, чувствуя, как он ловко расстегнул единственную пуговицу и положил ей руку на грудь. Его большое тело полностью накрыло ее так, что она не могла освободить ни руки, ни ноги.

– Прекратите! – крикнула она, присматриваясь, куда бы укусить его.

– Еще ни одна женщина не говорила мне этого.

– Самовлюбленный эгоист!

– Верно. – Он оборвал дальнейшие слова поцелуем.