Все или ничего

Джон был так поражен, что буквально прирос к полу и лишь молча взирал на спящую незнакомку. Не может этого быть!

Нет, может, понял он и почувствовал, как в нем растет негодование. Какая наглость, уму не постижимо: сначала украсть его еду, а потом мирно заснуть в его же постели!

Джон бросился к кровати и стал энергично трясти непрошеную гостью за плечо.

— Просыпайся, Златовласка! — потребовал он. — Пришел большой страшный медведь!

Все еще во власти сна, не открывая глаз, девушка слегка пошевелилась, будто пыталась сбросить с себя тяжелую мужскую руку.

— Немедленно просыпайся! — заорал Джон.

Его вопли, наконец, возымели действие: девушка проснулась. Несколько секунд она неподвижно лежала, глядя на Джона огромными затуманенными глазами. Затем тихонько ахнув от ужаса, она рывком села в кровати, придерживая на груди одеяло.

— Господи! — воскликнула она. — Я не хотела... Вы, наверно, вообразили себе бог весть что?!

Джон не мог говорить, голос не повиновался ему: он испытал новое потрясение.

Если бы у него было время на глубокомысленные размышления, он бы предположил, что у обладательницы таких роскошных золотых локонов должны быть голубые глаза. Но они искрились таинственным зеленым светом, как хризолиты.

Бледное девичье лицо внезапно озарилось румянцем, губы задрожали, и Джон догадался, что бедняжка сильно испугалась, осознав, в какой переплет попала. Если же она ломает комедию, все равно об этом станет известно в ближайшем будущем. И нечего тут сидеть и дрожать — сама во всем виновата, возмущенно думал Джон.

— Сейчас же вставай! — сердито скомандовал он.

Девушка покорно отбросила одеяло и вскочила с постели, сунув ноги в стоптанные сандалии.

Стройная, хрупкая, она произвела на Джона странное впечатление. Мятое бесформенное хлопчатобумажное платье и поверх него вязаный свитер казались жалкими и убогими. Но девушка уже пришла в себя и бесстрашно посмотрела в глаза Джона.

— Прошу за мной, — вежливо выговорил тот, направляясь в гостиную.

Незнакомка послушно следовала за Джоном, но он оставался начеку и, боясь, как бы она не улизнула на палубу, не спускал с нее глаз.

— Садись, — приказал он девушке, указывая на стул возле стола, сам занял место напротив и добавил: — А теперь, будь добра, объясни, кто ты такая.

— Честное слово, я не собиралась засыпать, — сказала нарушительница его покоя, застенчиво улыбаясь. — Я хотела только застелить кровать, но она такая мягкая, удобная, а я чувствовала себя такой усталой... — Голос звучал все глуше и глуше, как будто даже после отдыха девушке было трудно говорить.

Джон взволнованно развел руками.

— Я ничего не понимаю. Давай-ка начистоту. Зачем ты сюда пришла? Зачем стащила мою еду?

— Все очень просто: я устала и проголодалась. — Она опустила ресницы. Помолчав немного, торопливо заговорила вновь: — Я бы ни за что так не поступила, честно-пречестно, но мне было очень плохо, я была в отчаянии. Понимаете, пару часов назад мне пришлось остановиться, чтобы заправиться...

— А-а, значит, у тебя есть машина? — догадался Джон. — И где же она?

— В поле, там за изгородью, около старого ангара.

— Продолжай.

— Ну вот, когда я остановилась, чтобы купить что-нибудь поесть, то никак не могла найти свой кошелек. Он просто-напросто исчез, в машине его не было. Наверно, я выронила его в гараже.

Девушка заметно нервничала, ее голос дрожал, но Джон не позволил себя разжалобить.

— Ты думаешь, я поверю в это вранье? — скептически прищурился он.

— А почему бы нет? — Она решительно вздернула подбородок, будто бросала ему вызов, и Джон с изумлением понял, что ее сила импонирует ему больше, чем страдальческое смирение. — Да, это было неосмотрительно, но такие вещи случаются с людьми, когда голова у них занята другими проблемами.

Он бросил на нее осторожный взгляд. Девица точно не могла знать о его собственной неосмотрительности, когда он по-дурацки оставил свой бумажник в продуктовой лавке. Джон растерялся. Им овладело безотчетное желание взять эту малютку под свою защиту, а после целого ряда собственных промашек он чувствовал себя не вправе выступать этаким строгим судьей.

— И тогда ты прибежала сюда и поживилась тут чужим добром? — строго спросил он.

— Нет-нет, все было не так, — поспешила она опровергнуть обвинения. — Я просто свернула на тихую улицу, решив спокойно посидеть в машине и подумать, что же мне теперь делать. Понимаете, я встала очень рано, выехала сразу после завтрака, устала и поняла, что просто не могу вести машину. Я перерыла все свои вещи — нельзя ли что-нибудь продать. Оказалось, нечего. Потом я увидела яхту и подумала: может, найдется хоть кто-нибудь, кто бы мне помог? Но вокруг не было ни души... — Голос ее задрожал. — Пришлось совершить самоуправство... Знаю, это недопустимо, но я уже дошла до ручки... Я прибралась и помыла посуду в знак благодарности и в качестве компенсации.

— Гм, — произнес Джон, чувствуя, что в таком объяснении есть логика. — Ладно, будем считать, что мы квиты, но ты должна рассказать всю историю до конца. Например, хотелось бы узнать, кто ты. Как тебя зовут?