Все или ничего

— Не-а, — беззаботно откликнулся он. Виктор догадывался, что оборотничка слышала их с Ридом разговор. Еще бы, с ее-то слухом… — Если после первого поцелуя ты не превратилась в старую каргу, то что волноваться?

— Неужели ты на что-то рассчитываешь, человек? — с непроницаемым лицом осведомилась Радислава. — Через несколько часов мы разойдемся как в море корабли и, надеюсь, никогда больше не встретимся!

— Я не рассчитываю, — нарочито спокойно заверил Виктор. — Я просто живу, не помышляя о том, что за напасть может свалиться на меня через несколько минут, не говоря уже о часах. К тому же… Скажи, неужели я оказался таким уж плохим соседом? — с намекающей улыбкой поинтересовался он.

Менестрель запнулась. Нет, этот человек просто несносен! Но… Но ведь ей нравится их игра, которая, похоже, постепенно превращается в нечто серьезное. Оборотничка досадливо закусила губу.

— Будь ты неладен! — вполголоса проворчала она. — Будь ты неладен, человек!

А затем Радислава подхватила вещи и вышла из комнаты. Виктор с многозначительной усмешкой посмотрел ей вслед. Забытый всеми кофе с сердитым шипением выплеснулся на раскаленную конфорку…

Размеренные четкие шаги, совсем не приглушаемые тонким ковром, были едва слышны — настолько тихо двигался человек.

Сеньор Христобаль Саграда еще раз пересек свой кабинет и в задумчивости остановился возле окна. Его пальцы выбивали маршевую дробь по деревянной раме, словно стремясь синхронизировать взбаламученные мысли команданте, уподобившиеся неровным фрагментам кем-то разорванной нити. Все события последнего месяца напоминали дурной фарс. Верховный инквизитор абсолютно утратил контроль над событиями, попав в какой-то замкнутый круг, состоящий из неудач, ошибок и промашек. Избранные им методы решения поставленной проблемы, на первый взгляд простые и доступные, к сожалению, не принесли столь необходимых Саграде результатов, заставляя отдавать все больше личных сил, расходовать жизненную энергию, идущую в уплату за полученные знания. Очередная попытка избавиться от Поводыря Смерти и одновременно заполучить оборотничку потерпела крах. А тут еще этот дурацкий пожар в доме Пшертневской… Как показушно, как неосторожно! Почерпнув информацию из вполне достоверных источников, сеньор Христобаль сумел выяснить: к этому деянию приложил свои пухлые ручонки досточтимый кардинал Дэпле, чтоб ему провалиться! Вечно он лезет куда не просят. Надоел со своими медвежьими услугами.

И не следовало преждевременно сбрасывать со счетов этого проныру Криэ! Странный, тихий, шизанутый… Ага, как же! Многоуважаемый господин профессор оказался достойным продолжателем дела своего друга Ингвара Краковского. С маниакальным упорством продолжая расследование, Вилдар Криэ почти вплотную подобрался к тем фактам, которые сеньор инквизитор предпочел бы пометить грифом «не вскрывать никогда». Но убрать достойного теолога сейчас означало бы подписать себе смертный приговор. Его дружки сразу обо всем догадаются и примутся мстить. А команданте еще не успел замести все следы.

«Ладно, пусть копает… себе могилу, — криво усмехнулся Христобаль Саграда. — Я еще доберусь до тебя, господин профессор…»

Кроме этого сеньора инквизитора сильно беспокоил начальник внутренней инквизиционной гвардии капитан Эстебан Ханера, всегда идущий напролом, словно раздразненный кабан-секач. То, что гвардеец почуял неладное, команданте понял уже давно. Единственное, чего пока еще не знал досточтимый сеньор Христобаль, — это насколько далеко зашел Ханера в своих подозрениях и что конкретно ему стало известно. Ханера принадлежал к породе истинных солдафонов, упрямых, но не блещущих особым умом. Возможно, ему окажется не по плечу составить многоходовую логическую цепочку. А возможно, команданте просто недооценивает своего подчиненного… М-да, так или иначе, а сеньора Саграду такое положение дел не устраивало.

Но больше всего досточтимого великого инквизитора беспокоили отнюдь не капитан и не теолог. Он не испытывал никаких особых эмоций ни по поводу своих неудач, ни по поводу угроз со стороны Криэ и Ханеры. Ничего, абсолютно ничего: ни злости, ни азарта… Как жаль!