Все или ничего

Господь, учи меня терпенью!
Дай волю мне, людей любя,
И со своей бороться ленью,
Чтоб жить не только для себя.

Господь, учи меня страданью!
Покуда миром правит боль,
Да не сведи ты к назиданью
Земную, краткую юдоль.

Позволь молчать, пока молчится,
Упреков мрачных не цеди,
Когда горит, когда стучится
Звезда любви в моей груди.

Я не пройду бездушно мимо
Того, кто сердцем слаб и хил,
А то, что истиной хранимо,
Храню и я по мере сил.

Знакома я с судьбы цинизмом,
Но, наказаний не боясь,
Клянусь бороться с эгоизмом
И, если нужно, падать в грязь.

Пятнает нас не униженье,
Ведь мудрый все готов снести,
Но лишь посмертное забвенье
Друзей, что ты не смог спасти.

А если жизнь течет стабильно,
Замедли ход и оглянись,
Того, что выбрал меркантильно,
Ты добровольно устыдись.

Господь, учи меня молитвам!
Простым, но искренним словам,
Зовущим нас к великим битвам
И мелким суетным делам.

Господь, спасибо за науку!
За то, что зря не стал щадить,
А словно смертный, подал руку
И подсказал, как нужно жить…

Из раздумий княжну вывел звук скрипнувшей двери. Анна подняла взгляд от бумаг. В кабинет зашел Хьюго де Крайто… Ее сердце трепыхнулось, словно пойманная в силки птичка.

— Добрый вечер, — поприветствовала чародейка.

— Нам нужно поговорить, — решительно произнес Хьюго.

— Хм, обычно за этой многообещающей фразой следует ваше маловразумительное объяснение и у нас происходит скандал, — иронично напомнила княжна ди Таэ. — Сейчас вы скажете, что вы священник, а я ведьма, и конечно же между нами не может быть ничего общего…

— Нет, ma daeni, пожалуй, сегодня все произойдет с точностью до наоборот, — неожиданно пообещал Хьюго, усаживаясь на край стола. — На сей раз ваша прозорливая ершистость вас подвела.

Княжна поднялась и с легкой настороженностью взглянула на него.

— Для начала, может, наконец перейдем на «ты»? — предложил он.

— Что ж, начало мне нравится, святой отец, — подстегнула Анна.

— Уже нет, — огорошил он ее, глядя на часы. — Святым отцом я перестал быть еще два часа назад.

Только теперь княжна заметила, что под привычным пилигримским плащом на де Крайто надета отнюдь не форменная одежда церковника, а самые обычные джинсы и рубашка.

— Если у тебя есть еще какие-то претензии, то озвучивай, — предложил он.

— Ну-у… — протянула чародейка, силясь отыскать, к чему бы придраться, — ты абсолютно не умеешь целоваться…

— Неужели это так сложно исправить? — Хьюго усмехнулся, нежно взял Анну за руку и притянул к себе. Теперь он уже ничуть не походил на прежнего робкого юношу: глаза де Крайто лучились задором и нежностью, а его прикосновения вызывали в ее теле сладостную дрожь.

— Мне кажется, ты не безнадежен, — признала Анна. — Пожалуй, первый мастер-класс можно провести немедленно.

Хьюго согласно хмыкнул и, крепко обняв чародейку за талию, прижался губами к ее ярким устам…

В дверь деликатно постучали. Увлекшись друг другом, молодые люди полностью проигнорировали сей неуместный звук…

Но, увы, постучали сильнее и уже не так деликатно. Поцелуй пришлось прервать… Княжна с недовольным видом распахнула дверь. На пороге стоял посыльный от Дипломатического корпуса.

— Для госпожи кардинала и специального отдела, — официальным тоном сообщил он, протягивая Анне коричневый конверт. — Срочно!

Чародейка вскрыла конверт, бегло просмотрела вытряхнутые из него бумаги и невнятно выругалась.

— Что там, родная? — спросил Хьюго, заинтересованно заглядывая ей через плечо.

— Наш отпуск!.. — возмущенно проворчала чародейка. — Похоже, он уже закончится, так толком и не начавшись…

ЭПИЛОГ