Ленглей жил теперь в доме Айвари в Лос-Анджелесе, и за ним посменно ухаживали три сиделки. Ленглей считал своего внука Ивана настоящим маленьким джентльменом, что было у него высшей похвалой, радовавшей материнское сердце Гоноры.
Иван вырвался из рук матери.
— А ты сама никогда не съезжала по перилам, когда жила здесь? — спросил он.
— Иван, лестница очень высокая, и ты…
— Что здесь происходит? — спросил Курт, приближаясь к ним.
— Я съехал по перилам, — ответил Иван.
— Разве я не предупреждал тебя, что ты можешь упасть и переломать себе кости?
— Ты прекрасно знаешь, чья это идея. — На губах Ивана появилась ироническая улыбка, очень похожая на улыбку Курта. Отец и сын обожали друг друга.
Не в силах сдержать смех, Курт погрозил сыну пальцем:
— Маленький негодник, если ты прервешь мой тост, тебя ожидает хорошая взбучка.
Гости собрались в столовой, из окон которой открывался чудесный вид на величественную панораму залива.
Лиззи Айвари, не любившая появляться на людях, сидела в музыкальной комнате. Она специально прилетела на торжества из Вашингтона, где работала в университете на кафедре психологии. Сейчас она была вполне взрослой девушкой, высокой и стройной, с длинными темными волосами и задумчивым взглядом голубых глаз. К этому времени у нее появились подруги и даже три молодых человека, с которыми, как и со своими родственниками, она общалась легко и просто.
Рядом с Лиззи сидела Джоселин.
— Никак не могу себе представить, что Александр вырос в этом доме, — сказала Лиззи. — Помню свое детское впечатление от нашей первой встречи. Он показался мне очень современным молодым человеком, что никак не вяжется с викторианским духом этого дома.
— Твоя тетя немало потрудилась, чтобы восстановить прежнюю обстановку дома, ту, которая была, когда она вышла замуж за дядю Гидеона. К моменту рождения Александра все в доме уже было переделано в соответствии с модой тех лет. Мне кажется, что та обстановка больше бы подошла для музея современного искусства.
— Мама с папой показывали мне фотографии, сделанные твоим другом. Они мне понравились, тетя Джосс. Да и сам он мне понравился.
Джоселин проследила за взглядом Лиззи и сквозь открытую дверь в гостиную увидела «своего друга», как его называли в семье, — высокого человека с шапкой густых, посеребренных сединой волос. Доктор Джек Стейнер был педиатром, но любимым его занятием, в котором он достиг настоящего профессионализма, стала фотография. Джоселин познакомилась с Джеком случайно, в одном из маленьких ресторанчиков на Коламбус-авеню, недалеко от Манхэттена, где тогда работала. Джек был разведен и, встретив Джоселин, приложил немало сил, чтобы добиться ее расположения. Уверенная в том, что она приносит людям только несчастье, Джоселин долго сопротивлялась его натиску, но Джек был так настойчив и внимателен, что постепенно она оттаяла, и между ними завязалась дружба. Они проводили вместе все уик-энды и вполне ладили друг с другом. Семейное торжество совпало с пребыванием Джека в Сан-Франциско, где проходила научная конференция по педиатрии, и Джоселин осмелилась пригласить его в дом Кристал.
Джек перехватил взгляд Джоселин и улыбнулся ей, обнажив ряд крепких белых зубов. В ответ Джоселин помахала ему рукой. «Боюсь, Кристал не понравится, что Джек еврей, — подумала Джоселин, — но она не сможет отрицать, что он красив и не идет ни в какое сравнение с ее похожим на мертвеца другом».
— Он очень хорош собой, — заметила Лиззи. — Папа с мамой тоже так считают. Кажется, он всерьез взялся за тебя.
— Мы просто хорошие друзья, — покраснев, ответила Джоселин.
В дверях появилась тощая, как скелет, Имоджин и сообщила, что всех приглашают к столу.
— Советую тебе попробовать цыплят под соусом карри, — сказала Джоселин Лиззи.
В это время в дверях появилась Ви и посоветовала ей попробовать барашка.
— Лиззи, на столе много вкусных вещей, — сказала Гонора, входя в музыкальную комнату.
Лиззи весело рассмеялась.
— С тремя мамами я скоро стану толстой, как бочка. — Она взяла Гонору под руку, и вся компания направилась в столовую.
Когда все заняли свои места за столом, Курт поднял бокал с шампанским.
— Я обещал Кристал, что буду кратким. У меня два предложения. Первое — выпить за слияние двух наших компаний. Надеюсь, что компания «Талботт — Айвари» станет одной из самых могущественных в мире.
Гости зааплодировали и дружно подхватили: «За «Талботт — Айвари».
— А сейчас, — продолжал Курт, — давайте выпьем за тех, кого уже нет с нами. За Гидеона Талботта, моего наставника и друга, талантливого инженера и благородного человека. Он продолжает жить в своих творениях. Посмотрите в окно, и вы увидите мосты, построенные руководимой им компанией. — Курт помолчал и посмотрел на Кристал. — Давайте вспомним Александра Талботта, чья жизнь была такой короткой. Многие знали его еще мальчиком, а затем замечательным молодым человеком. Я завидую вам.
По щекам Кристал текли слезы. Гид подошел к матери и молча обнял ее.
Гости занялись закусками. Курт подошел к Гоноре.
— Ты не обиделась, что я вспомнил Александра? — спросил он.