Все и побыстрее

Говорил ли когда-нибудь Гидеон, что в строительной индустрии начался кризис? Никто не создает новых проектов, и ведущие фирмы сокращают своих рабочих, поэтому у Курта большие трудности с работой. Как только он найдет что-нибудь подходящее, мы заберем тебя к себе. Джосс, как же я соскучилась по тебе!

Уверена, что ты полюбишь Голливуд. Во время премьер новых фильмов в Голливуде устраивается парад звезд, и мы все можем видеть их. Я уже видела Джоан Фонтейн, Кларка Гейбла и Рейн Ферберн. Вчера я ходила в китайский театр Граумена и, как дура, сравнивала размеры своих рук и ног с отпечатками рук и ног известных звезд — мои ноги того же размера, что и у Бетт Дэвис, а руки, как у Нормы Шеарер.

Я живу как в сказке. Как я тебе уже говорила, погода здесь чудесная, и я провожу все свое свободное время на улице. Сижу под грейпфрутовым деревом и читаю, но чаще всего просто мечтаю.

Курт шлет тебе большой привет.

Джосс, Гидеон строго предупредил меня, чтобы я не смела общаться с вами, поэтому, пожалуйста, не говори никому об этом письме. Пожалуйста!

Второе «пожалуйста» было дважды подчеркнуто. Письмо заканчивалось многочисленными поцелуями.

Джоселин тяжело вздохнула, желая всем сердцем тоже оказаться под грейпфрутовым деревом или вместе с Гонорой и Куртом глазеть на голливудских кинозвезд.

Джоселин спрятала шкатулку и ключик от нее в разные места.

За окном занимался рассвет. К шуму дождя примешивался шум работающего пылесоса.

Джоселин крепко заснула.

Четверть четвертого Кристал, несмотря на совместные неоднократные напоминания миссис Экберг и мадам Мак-Клоски, что им пора в церковь, еще не выходила из своей комнаты. Кроме того, все ждали Ленглея. Джоселин примостилась на подоконнике лестничного окна и смотрела на мокрую улицу. Дождь шел все сильнее. Из-за холма выехала желтая машина, и Джоселин, подобрав юбку, бросилась вниз по лестнице, чуть не сбив с ног зеленщика.

— Папа! Наконец-то!

Ленглей приподнял котелок и поклонился ей.

— Ты выглядишь, как принцесса.

И хотя Джоселин была уверена, что она безобразна, комплимент отца был ей приятен.

— Как я могу хорошо выглядеть в такое позднее время! — воскликнула Джоселин.

— Я говорю от чистого сердца. — Ленглей приложил руку к груди. — А где же невеста? — спросил он.

Джоселин закатила глаза, выражая удивление.

— Когда это Кристал была готова вовремя?

— Ужасная погода для такого дня, — сказал отец, снимая плащ. Визитка и серые в полоску брюки сидели на нем безукоризненно. Ленглей всегда умел носить одежду.

— Как тебе идет костюм! — воскликнула в восхищении Джоселин.

Лицо Ленглея погрустнело.

— Все идет к чертям собачьим, — заметил он грустно. — Мою бедную португалочку выгнали, как нерадивую служанку. — Ленглей уже давно простил свою старшую дочь, и письма летали между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом почти ежедневно. — Кристал выходит замуж за человека, который годится ей в отцы. Как я жалею, что мы уехали из Англии!

— Многие принцессы выходили замуж за старых королей, — напомнила Джоселин.

Ленглей поцеловал дочь в щеку, обдав ее запахом мятных лепешек. Значит, он и сегодня пил. Угадав ее мысли, Ленглей попросил:

— Мне необходимо чего-нибудь выпить, чтобы взбодриться.

— На кухне есть кофе, — ответила Джоселин.

— Кофе? — Ленглей презрительно скривил губы. — Сегодня, когда я похоронил все свои мечты?

Джоселин повела отца в буфетную, где в ведерках с колотым льдом стояли бутылки шампанского.

Ленглей приканчивал второй бокал шампанского, когда в буфетную ворвалась мадам Мак-Клоски. Лицо ее было перекошено от страха.

— Все пропало! — закричала она. — Мы должны были быть в церкви еще час назад, а Кристал все еще вертится перед зеркалом.

Кристал стояла, склонившись над умывальником. Вырез роскошного, отделанного жемчугом бархатного платья позволял видеть ее маленькие упругие груди, которые сотрясались от глухих рыданий. Однако в глазах ее не было слез.