Все это очень странно

Собираются виолончелисты. Семеро мужчин и женщина. Луиза даже не пытается запомнить, как их зовут. Виолончелистка высокая и худая, с длинными руками и длинным носом. Съедает целых три тарелки спагетти. Виолончелисты оживленно беседуют. Но не о призраке. О музыке. Жалуются на плохую акустику, хвалят спагетти. Луиза только улыбается в ответ. Она смотрит на виолончелистку, смотрит, как Луиза тоже наблюдает за ней. Луиза пожимает плечами, кивает и показывает пять пальцев.

Луиза и виолончелисты чувствуют себя у Луизы как дома. Подкалывают друг друга, что-то рассказывают.

Интересно, а о похождениях своей Луизы они знают? Может, они обсуждают ее? Хвастаются друг перед другом, обмениваются впечатлениями? Но откуда им знать Луизу лучше, чем Луиза. Кажется, что этот дом вовсе не ее, а Луизы и виолончелистов. И призрак принадлежит им, а не ей. Они тут живут. После ужина они останутся, а она уйдет.

Номер пятый любит зарубежное кино, вспоминает Луиза. Еще у виолончелистки есть золотая рыбка и завидное чувство юмора.

Луиза идет на кухню за вином и оставляет Луизу наедине с виолончелистами.

— У вас очень красивые глаза, — говорит тот, что сидит рядом с ней. — Кажется, я вас видел в зале на концертах?

— Вполне возможно.

— Луиза так много рассказывает о вас, — улыбается виолончелист. Молодой, не старше двадцати пяти. Интересно, это тот самый, с большими руками? У него тоже красивые глаза. Луиза сообщает ему об этом.

— Луиза не все обо мне знает, — кокетничает она.

Анна прячется под столом. Рычит и делает вид, что вот-вот покусает виолончелистов. Они знают ее. Они к ней привыкли. Наверно, считают ее милой девочкой. Протягивают ей кусочки брокколи, листья салата.

Гостиная завалена виолончелями в футлярах — музыканты привезли их, как гробики на колесиках. Автогробусы. Детские катафалки. После ужина виолончелисты рассаживаются в гостиной, достают инструменты, настраивают их. Анна крутится между виолончелями и виснет на спинках стульев. Дом ломится от звуков.

Луиза с Луизой сидят на стульях в прихожей и заглядывают в гостиную. Разговаривать невозможно. Ничего не слышно. Луиза достает беруши. Пару протягивает Анне, еще пару — Луизе, а последнюю берет себе. Луиза затыкает уши. Теперь звуки виолончелей доносятся как из-под земли, будто музыканты сидят на дне озера или в пещере. Луиза нервно ерзает на стуле.

Виолончелисты играют где-то час. Когда наконец решают устроить перерыв, у Луизы всё тело ноет, будто в нее чем-то кидались. Пригоршнями звуков? Наверно, на руках будут синяки.

Виолончелисты идут на улицу покурить. Луиза отводит Луизу в сторону:

— Если тут нет никакого призрака, скажи лучше сейчас. Обещаю не обижаться.

— Есть призрак, есть. Правда есть, — но Луиза не очень старается убедить подругу. И уж точно не расскажет о плеере, спрятанном в кладовке. Там тихонечко играет диск Пэтси Клайн, поставленный на повтор.

— Так вы с ним разговаривали? Как он тебе?

— Кто? Он? Очень симпатичный.

— Да-а-а, — вздыхает Луиза. — Мне тоже он нравится.

Возвращаются оркестранты. Молодой виолончелист в очках и с большими руками смотрит на подруг и расплывается в блаженной улыбке. Может, они там не сигареты курили?

Анна спит в футляре от виолончели — похоже на большую зеленую горошину в шкатулке.

Луиза представляет виолончелистов без одежды. Представляет, как они трахаются с Луизой. Нет, с Луизой, в смысле с ней самой. Интересно, который из них номер четыре? Тот, с бородой? Ему нравится, вспоминает она, когда Луиза сидит сверху и скачет вверх-вниз. Партнерша трудится, а он только ручкой машет. Дирижирует ею. Луиза считает, что это забавно.

Вот все виолончелисты голые в одной постели. И она тоже там. Сначала тот, что с бородой. «Ложись на спину, — говорит она ему. — Закрой глаза. Не двигайся. Я главная. Этой пьесой дирижирую я». Потом тот, с тощими ногами и поджарым, как у кобеля, животом. Потом молоденький, кудрявый, который склонился над виолончелью, будто собирается туда влезть. А затем тот, что с ней любезничал. «Ну, давай!» — командует она то одному, то другому. «Ну, давай!» Непонятно только, что делать с женщиной. С номером пять. Луиза даже представить себе не может, как ее раздеть. Номер пять сидит на краешке постели, подложив руки под попу. До сих пор в лифчике и трусиках.

На минутку Луиза задумалась о ее трусиках. Белые, в мелкий цветочек. В барвинок. Номер пять сидит и ждет от Луизы указаний. Но Луизе и так хватает забот: надо дирижировать виолончелистами. Один целует ее в грудь. Другой дергает за волосы. Она же сжала двумя руками чей-то член, а еще чей-то член тыкается в нее. Члены повсюду. Да подождите вы, думает Луиза, давайте по очереди.

Номер пятый вытаскивает откуда-то из трусиков виолончель и наигрывает грустную песенку. Музыка мешает. В ней нет ничего сексуального. Один из виолончелистов встает на кровати и давай прыгать. Все остальные присоединяются к нему. Кровать громко скрипит, а женщина играет все быстрее и быстрее. Хватит, перестань, думает Луиза, еще разбудишь моего призрака.