Все это очень странно

— Это клубничное вино, — польщенный мистер Рукк расплылся в улыбке. — Пей, сынок. Мы каждый год заготавливаем. Я-то сам на вкус не могу попробовать, но крепость чувствуется, да.

Рейчел наполнила стакан Кэролла, и он залпом осушил его.

— Если ты уже поел, хочешь, мама покажет тебе собак? Кажется, тебе не помешает выйти на воздух. Я пока помогу папе с тарелками. Иди, иди.

Миссис Рукк с шумом отодвинулась, толкнулась грузным телом от высокой спинки стула и тяжело встала.

— Ну что ж, пойдем, — сказала она, — я не кусаюсь.

На крыльце в лицо Кэроллу ударилось сразу несколько мотыльков. Он пошел за матерью Рейчел по залитому лунным светом белому гравию, чувствуя себя легким и слабым, как размотавшаяся с катушки нитка. Миссис Рукк шагала быстро, слегка наклоняясь вперед и чуть приволакивая левую ногу.

— Какие у вас собаки, миссис Рукк? — спросил Кэролл.

— Черные.

— А как их зовут?

— Фиалка и Каштан, — она рывком распахнула дверь сарая. К Кэроллу подскочили два лабрадора, блестящие, как черные форели под луной. Оба размером с мелкого пони, они с отрывистым рычанием сунули ему в лицо оскаленные морды. Огромные лапы оставляли на рубашке грязные следы. Кэролл отпихивал собак, они в ответ хватали его за руки.

— К ноге! — сказала миссис Рукк. Лабрадоры подбежали к ней и замерли с двух сторон — как обложка. Они почти сливались со складками ее платья, только глаза-блюдца злобно сверкали в сторону Кэролла.

— Фиалка у нас щенная, — сказала миссис Рукк. — Мы и раньше пробовали их разводить, да все не получалось. Иди побегай, девочка. Иди, Каштан.

Собаки сорвались с места и вприпрыжку помчались к пруду; лунный свет катился с черных блестящих шкур, как вода. Кэролл проводил их взглядом. Из сарая ударял звериный запах; под колоколом платья миссис Рукк виднелось темное дерево левой ноги и светлая кожа правой, будто пара игральных костей из разных наборов. Миссис Рукк шумно вдохнула прохладный воздух.

— Я не против, что ты спишь с моей дочкой, но не дай бог тебе ее обрюхатить.

— Да, мэм, — сказал Кэролл.

— Сделаешь ей ублюдка — натравлю на тебя собак, — она повернулась и пошла к дому. Кэролл поплелся за ней.

В пятницу Кэролл раскладывал новые книги на третьем этаже. Стоя на цыпочках, он обеими руками выравнивал съехавшую научную периодику, когда в проход между стеллажами юркнула чья-то фигура и узкая холодная ладонь скользнула за пояс брюк, в трусы.

— Рейчел? — произнес он, и ладонь сжалась, медленно, сильно. Кэролл подскочил, толстые журналы посыпались с полки, как домино. Он нагнулся за ними, не глядя на девушку. — Ладно уж, прощаю, так и быть.

— Хорошенькое дело. За что?

— За то, что ты не предупредила меня о… — он не сразу нашел слово, — об увечье твоего отца.

— Ты вроде спокойно к этому отнесся. И потом, я же предупредила о маминой ноге.

— Я сперва даже не знал, верить или нет. Как она без нее осталась?

— Купалась в пруду. А потом шла домой. Босиком. И чем-то сильно разрезала ногу. Когда она наконец пошла ко врачу, уже начался сепсис, и ногу пришлось удалить чуть пониже колена. Папа сделал ей деревянную, из ореха — сказал, что больничный протез совсем не похож на ту ногу, которая у нее была. На этой ореховой ноге вырезано одно имя. Мама раньше говорила, там живет чья-то душа и помогает ей ходить. Мне тогда было четыре года.

Рассказывая, она не смотрела на Кэролла. Смахивала пыль с книжных корешков длинными пальцами.

— Что это за имя? — спросил Кэролл.

— Эллен.

Спустя два дня после знакомства с родителями Кэролл работал в подвальном книгохранилище. Высокие стеллажи чуть нагибались друг к другу, в проходах стояла темнота. Освещение было автоматическим: лампочки включались и выключались по таймеру, ряд за рядом. Под ногами Кэролла вздрагивала лужица грязно-желтого света, пол был гладкий и блестящий, как вода. Следом, тяжело дыша, плелся студент с пачкой книг.

Рейчел стояла у дальней стены, полускрытая библиотечной тележкой.

— Черт, черт бы тебя побрал, — бормотала она, швыряя под ноги какой-то томик. — Идиотская книга, идиотская! Идиотские, глупые, никому не нужные книги! — она несколько раз пнула томик и наступила на него. Наконец, Рейчел подняла голову и заметила Кэролла с пареньком. — А, опять ты.

Кэролл обернулся к попутчику:

— В чем дело? Не видел библиотекаря за работой?

Тот испарился.

— В чем дело? — повторил Кэролл.

— Ни в чем. Я просто устала читать идиотские книги о книгах про книги. Это в сто тысяч раз хуже, чем говорила мама. — Она посмотрела на Кэролла, будто что-то задумав. — Ты когда-нибудь занимался любовью в библиотеке?

— Хм, — сказал Кэролл. — Нет.

Рейчел скинула свитер и синюю майку. Вспыхнула ярко-белая кожа, руки, грудь. Таймер защелкал, свет погас за два ряда от них, потом в соседнем ряду, и Кэролл протянул руки, чтобы обнять Рейчел, пока она не исчезла в темноте. Тело у нее было сухое и горячее, как только что выключенная лампочка.