Все еще верю в чудо

Разумеется, она это знает. Она испугалась, когда у него порвалось предохраняющее средство, и лишь частично успокоилась после того, как он заверил ее, что ничем не болеет. Ей казалось, что она снова слышит рыдания своей матери за закрытой дверью спальни. Тогда она была ребенком, но поняла, из-за чего поссорились ее родители. Ее отец в очередной раз изменил матери и чем-то ее заразил. К счастью, они оба вылечились, но Лайлу потрясло, как быстро ее мать простила неверного мужа. Она делала это снова и снова.

Лайла не стала прогонять эти воспоминания. Они всегда придавали ей сил.

— Это твой ребенок, Карлос. Мне не нужны твои деньги. Твое королевское происхождение меня тоже не интересует. Я просто хочу, чтобы мой ребенок знал своего Отца.

— Это не мой ребенок, — произнес он с уверенностью, которая привела ее в ярость. — У меня не может быть детей.

— Все из-за того несчастного случая, что произошел с тобой в юности?

Несмотря на его уверенный тон, она никогда до конца не верила его рассказу о падении с лошади. Возможно, дело было в том, что аристократические черты его лица напрягались всякий раз, когда он об этом говорил.

— Во время операции мне занесли инфекцию, которая привела к бесплодию. На случай, если ты об этом забыла, напоминаю тебе, что я врач. — Достав с полки книгу в кожаном переплете, он бросил ее на стол. — Но если ты все еще сомневаешься в моих словах, в этой книге есть целая глава, посвященная подобным осложнениям. Я с радостью дам ее тебе почитать. Но факт остается фактом: отец твоего ребенка кто-то другой.

В его глазах промелькнула тень. Так быстро, что Лайла не смогла определить, что это была за эмоция. Возможно, гнев?

Если кто и имеет все основания злиться, то это она. Ей хотелось кричать от разочарования. Что бы ни говорил Карлос, он отец ее ребенка!

— Карлос, ты меня не слушаешь. Я ни с кем больше не встречалась, — призналась она. — За последние восемь месяцев у меня был всего один мужчина. Ты.

Его лоб прорезала складка, но он ничего не сказал.

— Поэтому вероятность того, что я могу ждать ребенка от кого-то другого, полностью исключена, — продолжила она. — Поверь мне, Карлос, я действительно беременна. — Ее голос дрогнул в первый раз за все время их разговора. — Мне делали УЗИ. Наш ребенок в полном порядке.

Быстрота, с которой изменилась ее жизнь, приводила ее в ужас. До сих пор она справлялась со всеми трудностями, выпадавшими на ее долю. Это касалось как ее учебы в Йельском университете, так и работы в Верховном суде. Но никогда еще ставки не были так высоки, как сейчас, когда внутри ее зародилась новая жизнь.

В глазах Карлоса было сочувствие и, что еще хуже, жалость.

— Ты действительно в это веришь.

— А ты не веришь.

Лайла была готова к различного рода реакциям, но такого поворота событий не ожидала. Очевидно, врач, поставивший ему диагноз, ошибся. Однако ее больно задело то, что Карлос даже не предположил это и обвинил ее во лжи. За прошедшие недели она отчаянно убеждала себя в том, что не нуждается в нем, но в глубине души надеялась на что-то. Карлос сдержанный и немногословный, но он всегда был человеком чести.

Похоже, их сегодняшний поцелуй ничего для него не значит. Она ничего для него не значит. Ей нужно сделать так, чтобы он тоже стал ей безразличен.

Лайла сделала глубокий вдох, чтобы сдержать бушующие в ее душе эмоции.

— Я исполнила свой долг, сказав тебе о своей беременности. Тест на отцовство, проведенный после рождения ребенка, подтвердит, что я говорю правду. Ты будешь чувствовать себя мерзавцем, когда я брошу тебе в лицо доказательства.

Разговор прошел как нельзя хуже. Лайле безумно хотелось плакать, но она высоко подняла голову, чтобы уйти с достоинством.

Она тихо закрыла за собой дверь, жалея, что не может так же легко закрыть свое сердце для Карлоса Медины.

* * *

Щелчок двери отозвался эхом в голове у Карлоса. Он пристально смотрел на то место, где только что стояла Лайла. Она казалась такой уверенной. Все то время, что он ее знал, она была искренней и порядочной женщиной.

Что, если…

Что, если врачи ошиблись и он все-таки может иметь детей? Эта мысль так сильно его потрясла, что ему пришлось прислониться к столу, чтобы не потерять равновесие. Его ладони вспотели, и он вытер их о свои зеленые брюки.

У него было довольно много романов, но он не позволял ни одной из своих женщин отвлекать его от работы. С Лайлой в этом не было необходимости. Его восхищало то, с каким упорством она отстаивала интересы больницы, спорила с политиками, когда речь шла о правах пациентов, искала спонсоров. У нее острый ум, и она мастерски им пользуется в своей работе.

Использует ли она свои профессиональные качества против него, если решит, что так будет лучше для ее ребенка?