Всё еще люди. Рассказы

— Когда в городе, являющемся центром области, запускают реляционный термоядерный реактор, как в Брянске полтора года назад, это всегда ставит его, город, да и область, на ступень выше. В нашем случае — надежда для полувымершего региона, который до этого уже пятнадцать лет держится почти что полностью на обеспечении транзита пассажиров и грузов. Конечно, понятно, почему администрация так не хочет терять реактор даже на пару недель. Ну и разговоры о неполадках бьют по репутации. А в обстановке бешеной, жестокой конкуренции регионов, когда мало финансирования из центра, это не так уж просто. — говорит Сысоев.

— Но если причина в брянской станции, ремонтировать надо? — Я произношу почти утвердительно.

— Конечно! Проблема тут во многом в том, какие у нас общественные институты. Бизнес и государство больше заботят финансовые проблемы, нежели непосредственно человеческие. Хотя на самом деле расхождения способны легко мешать и тем, кто у власти и при деньгах, уже неоднократно были случаи. Я часто думаю о том, насколько это страшно и опасно — больше одного варианта бытовой, вне допустимых зон, макро-реальности. Это может привести к проблемам и для бизнеса, и для законодательной, и для исполнительной, и, конечно, для судебной ветвей власти, и вообще бытовые проблемы для кого бы то ни было.

— Министерство энергетики заявило, что будет проведена проверка.

— Ну, — говорит мой собеседник, — уж хотелось бы, чтобы проверили как надо. Чтобы стало ясно — от них это пошло или нет. Каждое такое событие — вызов привычному человеческому существованию. Уже зафиксировано ещё несколько макрорасхождений в регионе. Мы имеем дело с чрезвычайной ситуацией. А противники макрореляционных установок нашли новый прецедент, который могут использовать в своих целях.

***

— Только мы с Марией не успокоились, как нам советовали. В такой ситуации надо, чтоб люди знали. И мы стали в сеть выкладывать информацию по делу. И сразу угрозы пошли. Конечно, ведь реактор — это курочка, несущая золотые яйца. А в один день мне звонят и говорят: «Ну все, Виталий, считай, что ты уже труп, если не прекратишь свои игры». ID не определен, речь синтезированная.

— Прямо так?

— Прямо так.

— И вы, Виталий, и вы тоже, Мария, боитесь за себя?

— Уже не так сильно, — отвечает Белозерский. — Ведь пошла большая проверка и шумиха, мы своего добились.

— Мне страшным кажется больше другое, — говорит Котельникова — Неизвестно, что будет с реальностью дальше. Возможно, нас ждут еще бо́льшие неприятности.

Муравейник

Изначально я сформулировала эту историю в виде загрузочного пакета (стандартно-ментального), но также решила сделать и текст на общем. Возможно, кто-то в пространстве постчеловечества предпочтет такой формат.

Еще при создании пакетной версии я освежила память, заново изучив отдельные официальные документы, а также поговорив с некоторыми товарищами-Исследователями и, конечно, с Муравейником. При написании все данные, важные для упоминания в тексте, были зафиксированы в моем разуме, и мне в целом удалось изложить историю так, как я хотела.

Хасифа Аль-Фадель, 239 год с Пересмотра.

Пузырь Алькубьерре нес «Посейдон-I» к системе Альфа Центавра. Корабельный компьютрониум выполнял пять личностей: меня — Хасифу Аль-Фадель, Татьяну Скорину, Роберто Вико, Иоши Киноситу и Клауса Бильдерлинга. В пути мы много чего делали, в том числе пробовали разные режимы себя, всеми или отдельными потоками. Когда становилось скучно, я часто ставила более низкую скорость своего выполнения или просто отключалась на какой-то период.