Все еще Элис

Она нашла форумы, электронные доски объявлений, контакты и чаты. Для тех, кто ухаживает за больными. В списке тем для сиделок и родственников были: помощь в уходе; вопросы, касающиеся медикаментов, снятия стрессов, галлюцинаций у больного; как противостоять ночным блужданиям; как совладать с отрицанием и депрессией. Сиделки посылали вопросы и ответы, выражали сочувствие и обсуждали проблемы с их восьмидесятиоднолетними матерями, семидесятичетырехлетними мужьями и восьмидесятипятилетними бабушками с болезнью Альцгеймера.

А как же поддержка для самих больных? Где другие пятидесятиоднолетние, страдающие слабоумием? Где люди, которые были на пике карьеры, когда этот диагноз выбил почву у них из-под ног?

Она не возражала: узнать о таком диагнозе – трагедия в любом возрасте. Не думала, что сиделкам и родным не нужна поддержка. Не отказывала им в страдании. Она знала, что Джон страдает.

Но как же я?

Она вспомнила о визитке социального работника из Массачусетской больницы, нашла ее и набрала номер.

– Дениз Даддарио.

– Здравствуйте, Дениз, это Элис Хауленд. Я пациентка доктора Дэвиса, он дал мне вашу визитку. Мне пятьдесят один год, и около года назад мне поставили диагноз – ранний «альцгеймер». Меня интересует, существуют ли в вашей больнице группы поддержки для людей с болезнью Альцгеймера?

– Нет, к сожалению, нет. У нас есть группы поддержки, но только для сиделок и родных. Большинство наших пациентов с этим диагнозом не смогли бы принимать участие в подобных собраниях.

– Но какие-то смогли бы?

– Да, но, боюсь, у нас не хватит ресурсов для поддержания и проведения собраний такого рода групп.

– Каких ресурсов?

– Понимаете, группы поддержки сиделок и родных состоят из двенадцати – пятнадцати человек. Они собираются еженедельно, встреча длится два часа. Мы должны предоставить им помещение, кофе, выпечку, пару человек в помощь и еще одного приглашенного выступающего в месяц.

– А просто пустая комната, где люди с ранним «альцгеймером» могли бы встретиться и поговорить о том, с чем им приходится сталкиваться, – это проблема?

Ради всего святого, я могу принести кофе и пончики с повидлом.

– На таких встречах должен будет присутствовать кто-то из персонала больницы, а у нас сейчас, к сожалению, нет свободных людей.

Один из помощников со встречи сиделок не подойдет?

– Вы можете дать мне контактную информацию об известных вам больных с ранним слабоумием? Я бы сама попыталась что-нибудь организовать.

– Боюсь, что не могу выдавать такую информацию. Может быть, вы хотите назначить встречу, прийти и поговорить со мной? У меня есть окно в пятницу семнадцатого декабря, в десять утра.

– Нет, спасибо.

Шум возле парадной двери вырвал ее из состояния полусна. В доме было холодно и темно. Дверь со скрипом открылась.

– Извини, я опоздала!

Элис встала с дивана и прошла в прихожую. Там она увидела Анну. Анна с большим бумажным пакетом в одной руке и с пачкой смятой почты в другой стояла на дыре!

– Мам, в доме весь свет выключен. Ты спала? Тебе не надо спать в это время, так ты никогда не заснешь ночью.

Элис подошла к дочери и села на корточки. Положила ладонь на дыру. Под ладонью была не пустота. Она пробежала пальцами по жесткому шерстяному ковру. Ее черный ковер в прихожей. Он лежал там годами. Она так сильно ударила по нему ладонью, что звук удара эхом отозвался в коридоре.

– Мам, что ты делаешь?

Ладонь жгло от удара по колючей шерсти. Элис слишком устала, чтобы вынести унизительное объяснение с Анной, а невыносимый запах арахисового масла из бумажного пакета вызывал у нее отвращение.

– Оставь меня в покое!

– Мам, все в порядке. Пошли на кухню, пообедаем.

Анна бросила почту и потянулась к руке матери, к той, которую жгло. Элис отдернула руку и закричала:

– Оставь меня в покое! Убирайся из моего дома! Я ненавижу тебя! Не желаю тебя видеть!

Ее слова ударили Анну сильнее, чем если бы она дала дочери пощечину. Слезы текли по ее щекам, но лицо выражало спокойную решимость.

– Я принесла обед, проголодалась, и я остаюсь. Я иду в кухню, поем, а потом лягу спать.

Элис осталась в прихожей одна, она бурлила от гнева и желания вступить в бой. Она открыла парадную дверь и потянула ковер к выходу. Дернула его со всей силы и упала. Встала и снова потянула, дергала, сворачивала и боролась с ковром до тех пор, пока он не оказался за порогом. Потом пнула его ногой и дико вопила, пока он переваливался по ступенькам. Наконец ковер оказался на тротуаре.