Все до последнего страхи

Томми резал ножом для масла лук, Лив направляла его руку, между делом потягивая вино. Мэгги, которой поручили готовить соус, помешивала его деревянной ложкой в большой кастрюле.

– Нет-нет, давай-ка ты правда посидишь и расслабишься, – заявила она отцу, – у нас с мамой все схвачено.

Попивая пиво, он смотрел на происходящее. Потом глянул на сынишку. Его лицо стало помидорно-красного цвета, и это при том, что днем Лив чуть ли не каждые две минуты мазала его солнцезащитным кремом. Мальчик пытался порезать лук тупой стороной ножа, который то и дело норовил скатиться с разделочной доски.

– Вода кипит, солнышко, – сказал Эван дочери, увидев, что еще немного, и пузырящаяся жидкость хлынет через край. Он спрыгнул со стула, подбежал к плите и убавил огонь. – Ты что, пару раз приложилась втихую к моему пиву?

– Надо готовиться к колледжу, – ответила она, вынырнув из своих мыслей.

Эван схватился за сердце, усиленно изображая боль в груди:

– Не говори так, девочка моя.

И театрально заключил Мэгги в объятия, от которых она обычно отбивалась, но на этот раз просто опустила руки и стояла так, пока он ее не отпустил.

Когда ужин наконец был готов, они вчетвером уселись за стол. Впервые за очень долгое время семья взялась за руки, после чего Оливия произнесла молитву.

У нее давно вошло в привычку благодарить Господа и просить благословения для каждого из детей. Когда очередь дошла до Дэнни, Эван заметил, что Мэгги не сводит с него глаз, ожидая определенной реакции. Словно пытаясь понять, думает ли он вообще о чем-то другом, кроме дела сына. Он постарался сохранить бесстрастное лицо, однако дочь слишком хорошо его знала.

После ужина Эван сидел на краешке кровати, любуясь женой в тусклом свете, сочившемся из ванной комнаты. Та лежала голая, сбросив простыни и одеяла, быстро уснув от солнца, коктейлей и выпитого за ужином вина. Она была ошеломляюще прекрасна.

В голове Эвана тоже до сих пор шумел хмель, да и расставаться с женой у него не было желания. Но придется выкинуть эти мысли из головы. План выглядел предельно простым: выскользнуть из дома, отправиться в «Moloko Бар», из которого поступил тот звонок, все там проверить, убедиться, что никакой Шарлотты там нет, и вернуться обратно. Его рациональная сторона прекрасно понимала – это безумие, учитывая, что девушка умерла. Но в случае Эвана разум нередко отступал перед отчаянием.

Он надел те же шорты и футболку, в которых ходил днем, и тихонько вышел из комнаты. Судя по карте в телефоне, до бара отсюда минут десять езды на велосипеде.

Когда за его спиной раздался знакомый голос, его будто кто-то с силой встряхнул.

– Ты куда? – спросила Мэгги, сидящая в темноте на диване.

– Эй, а что это ты не спишь?

– Ты не ответил на мой вопрос.

Эван бросил на нее взгляд.

– Можешь не отвечать. Я и сама знаю. Пойдем вместе.

– Даже не думай.

– Полагаю, мы вполне можем разбудить маму и спросить у нее.

Эван прищурил глаза. Боже правый, как же он любил свое чадо.

– Я не шучу, дай мне пойти с тобой.

– Это может быть опасно.

– Как скажешь. Но тогда мне придется разбудить маму. – И она направилась в родительскую спальню.

– Погоди, – он на миг задумался.

Если дочь что-нибудь втемяшила себе в голову, то от своего уже не отступится. Он прекрасно понимал, от кого она переняла эту черту.

– Жди меня на улице.

Мэгги кивнула.

– И, если я скажу тебе идти домой, ты меня послушаешься.

Новый кивок.

– Кроме того…

– Я все поняла, пап. Сейчас только половина двенадцатого. Поверь мне на слово, там яблоку будет негде упасть. Это Тулум, а не Нейпервилл.

Из груди Эвана вырвался раздраженный вздох.

– Я серьезно. Если я скажу тебе уйти, ты…

Мэгги улыбнулась, уже схватившись за шнурки кроссовок.

Они сели на велики и покатили по утопавшей во мраке дороге. Эван спрашивал себя, не совершил ли он ошибку. Мэгги ехала впереди, а ее толстая коса раскачивалась из стороны в сторону, как маятник дедушкиных часов. По непонятной причине ему вспомнились неуместные часы в кабинете доктора Сильверстайн. Впереди показались огни.

На перекрестке Мэгги подождала Эвана, вглядываясь в карту на телефоне.

– Осталось совсем чуть-чуть, бар стоит немного в стороне от дороги.

И они двинулись дальше по асфальту. Мэгги опять ехала впереди. Теперь ветер доносил звуки музыки, а свет вдали стал ярче. Они объехали несколько стаек прохожих и направились в «Moloko Бар», расположившийся сразу за поворотом у магазинчика-бара с террасой. Даже в такой поздний час там была толпа народа.

Мэгги остановилась через дорогу от бара. На ее лице отражалось замешательство, будто язык не отваживался что-то сказать.

– Все хорошо? – уточнил Эван.

– Главное, будь осторожен, ладно?

Эван с улыбкой слез с велосипеда и перешел дорогу.

Вышибала бросил на него унылый взгляд, прикидывая, не староват ли он для их клуба, но все же махнул рукой, пропуская внутрь.