Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа

Большая часть дел (около 70 %) по дезертирству с военных предприятий рассматривались заочно. В результате значительная часть приговоров выносилась необоснованно. В частности, из-за отсутствия должного учета на предприятиях и отсутствия связи органов розыска с военкоматами призванных в армию часто считали дезертирами с производства и соответственно передавали дела на них в военный трибунал. Органы же розыска механически давали справки о том, что самовольно оставивший производство не разыскан. [401 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3393, Л. 92.] Кроме того, многие дезертиры производства спокойно устраивались на работу на другие заводы, руководителям которых ввиду нехватки рабочей силы было безразлично, откуда к ним пришел человек.

К середине 1944 г. число заочно рассмотренных дел приняло столь огромные масштабы, что правительство вынуждено было 29 июня того года издать постановление № 789, в котором говорилось, что «порочная практика заочного рассмотрения дел военными трибуналами ослабляет борьбу с дезертирством, подрывает авторитет судебного приговора, т. к. осужденные остаются фактически безнаказанными». Отныне дела на дезертиров с производства следовало передавать в военные трибуналы только после розыска обвиняемых. А еще через два дня прокурор СССР К. П. Горшенин издал приказ «Об усилении борьбы с дезертирством с предприятий военной промышленности», в котором потребовал усилить розыск беглецов, а должностных лиц, принимавших их на работу, судить по статье 11 УК «Бездействие власти». [402 — Сомов В. А. Указ. соч., с. 58.]

Однако в конце 1944 г. стало ясно, что конец войны не за горами, а изловить всех или большую часть граждан, бежавших с заводов, уже явно не удастся. Фактически народ выиграл эту своеобразную битву с государством. Несмотря на суровые законы и ограничения, удушить в людях чувство свободы и полностью прикрепить их к предприятиям, как при Петре I, не удалось.

30 декабря 1944 г. Верховный Совет СССР вынужден был издать Указ «О предоставлении амнистии лицам, самовольно ушедшим с предприятий военной промышленности и добровольно вернувшимся на эти предприятия». Отныне в случае поимки беглого рабочего у него надо было спросить, не хочет ли он вернуться на завод. И если захочет, следствие приостанавливать. [403 — Там же, с. 59–60.]

Нелегкая жизнь студенческая

Несмотря на тяжелое военное время, люди продолжали жить относительно полноценной жизнью. По окончании школы многие шли в вузы получать высшее образование.

Высшее образование в СССР, особенно в 30-е — 40-е годы ХХ века, отличалось от нынешнего. В 1931 г. в стране работали около 90 институтов, университетов и академий, в которых обучались 126 тысяч студентов. Цифра по крайней мере в 15 раз ниже современной. Но и престиж высшего образования соответственно был неизмеримо выше. В те времена лишь немногие родители могли содержать своих детей до окончания ими учебы, посему особенно большой популярностью пользовались вечерние факультеты. Основной дисциплиной в любом вузе, независимо от специальности, была история коммунистической партии, да и просто история, как наука сугубо политическая, играла важнейшую роль в образовании.

Прогуливать занятия, даже по уважительной причине, в те годы было не принято, так как учебников не было, и восполнить пробелы в знаниях было потом сложно. Бумага и письменные принадлежности были в большом дефиците, посему писали в основном карандашами на газетах между строк. Если же у кого-то была тетрадь, то использовали буквально каждый ее клочок, включая обложку, не оставляя нигде свободного места.

Жили иногородние студенты, кто побогаче, в съемных квартирах или комнатах, кто победнее — в общежитиях. Жизнь студенческая в годы войны была нелегка, особенно у приехавших из сельской местности. По карточкам получали 500 граммов хлеба в день, чего никогда не хватало, чтобы наесться. Стипендия же составляла символическую сумму в 240 рублей.

Условия проживания из-за нехватки помещений были очень тяжелыми, какие нынешним, даже бедным, студентам и не снились. Валентина Никитина, [404 — В. В. Никитина родилась в 1927 г. в селе Осинки Лысковского уезда Нижегородской губернии. В 1944 г. окончила Воротынскую среднюю школу, а в 1948 г. — ГПИИЯ. В последующие годы работала учителем, а с 1955 г. — преподавателем в ГПИИЯ.] поступившая в 1944 г. в Горьковский педагогический институт иностранных языков (ГПИИЯ), вспоминала: «В нашей комнате проживало 18 человек, в другой — 12, у юношей — 16. В комнатах подряд стояли железные кровати. Все белье свое, институт давал только матрацы. Посреди комнат — стол, между кроватями — тумбочка, одна на двоих. У двери тумбочка с электрической плиткой для приготовления пищи, одна на всех. В углу — печь. Топили ее сами. По очереди. Дрова пилили и кололи тоже сами. В конце коридора „туалетная“ комната. В ней плита и титан, две раковины с холодной водой для умывания и один „унитаз“, отгороженный тонкой деревянной переборкой, один на всех.