Все Денискины рассказы в одной книге

Снизу слышался грохот и шум, и мы так плавно еще немножко полетали, и я уже стал было привыкать, но тут неожиданно у меня прорвался мой пакет, и оттуда стали вылетать мои помидоры, они вылетали, как гранаты, в разные стороны – полтора кило помидоров. И наверно, попадали в людей, потому что снизу несся такой шум, что передать нельзя. А я все время думал, что теперь не хватало только, чтобы вылетела еще и сметана – триста граммов. Вот тогда-то мне влетит от мамы будь здоров! А Карандаш вдруг завертелся волчком, и я вместе с ним, и вот этого как раз не нужно было делать, потому что я опять испугался и стал брыкаться и царапаться, и Карандаш тихонько, но строго сказал, я услышал:

– Толька, ты что?

А я заорал:

– Я не Толька! Я Денис! Пустите меня!

И стал вырываться, но он еще крепче меня сжал, чуть не задушил, и мы стали совсем медленно плыть, и я увидел уже весь цирк, и дядьку с кнутом, он смотрел на нас и улыбался. И в этот момент сметана все-таки вылетела. Так я и знал. Она упала прямо на лысину дядьке с кнутом. Он что-то крикнул, и мы немедленно пошли на посадку…

Как только мы опустились и Карандаш выпустил меня, я, сам не знаю почему, побежал изо всех сил. Но не туда; я не знал куда, и я метался, потому что голова немного кружилась, и наконец я увидел в боковом проходе тетю Дусю и Марью Николаевну. У них были белые лица, и я побежал к ним, а кругом все хлопали как сумасшедшие.

Тетя Дуся сказала:

– Слава богу, цел. Пошли домой!

Я сказал:

– А помидоры?

Тетя Дуся сказала:

– Я куплю. Идем.

И она взяла меня за руку, и мы все трое вышли в полутемный коридор. И тут мы увидели, что возле настенного фонаря стоит мальчик. Это был тот самый мальчик, что сидел рядом со мной. Марья Николаевна сказала:

– Толька, где ты был?

Мальчик не отвечал.

Я сказал:

– Куда ты подевался? Я как на твое место пересел, что тут было!.. Карандаш меня под небо уволок.

Марья Николаевна сказала:

– А ты почему сел на его место?

– Да он мне сам предложил, – сказал я. – Он сказал, что лучше будет видно, я и сел. А он ушел куда-то!..

– Все ясно, – сказала Марья Николаевна. – Я доложу в дирекцию. Тебя, Толька, снимут с роли.

Мальчик сказал:

– Не надо, тетя Маша.

Но она закричала шепотом:

– Как тебе не стыдно! Ты цирковой мальчик, ты репетировал, и ты посмел посадить на свое место чужого?! А если бы он разбился? Ведь он же неподготовленный!

Я сказал:

– Ничего. Я подготовленный… Не хуже вас, цирковых! Плохо я разве летал?

Мальчик сказал:

– Здорово! И хорошо с помидорами придумал, как это я-то не догадался. А ведь очень смешно.

– А артист этот ваш, – сказала тетя Дуся, – тоже хорош! Хватает кого ни попадя!

– Михаил Николаевич, – вступилась тетя Маша, – был уже разгорячен, он уже вертелся в воздухе, он тоже не железный, и он твердо знал, что на этом месте, как всегда, должен был сидеть специальный мальчик, цирковой. Это закон. А этот малый и тот – они же одинаковые, и костюмы одинаковые, он не разглядел…

– Надо глядеть! – сказала тетя Дуся. – Уволок мальчонку, как ястреб мышь.

Я сказал:

– Ну что ж, пошли?

А Толька сказал:

– Слушай, приходи в то воскресенье в два часа. В гости приходи. Я буду ждать тебя возле контроля.

– Ладно, – сказал я, – ладно… Чего там!.. Приду.

Гусиное горло

Когда мы сели обедать, я сказал:

– А я сегодня в гости пойду. К Мишке. На день рождения.

– Ну да? – сказал папа. – Сколько же ему стукнуло?

– Девять, – ответил я. – Ему девять лет, папа, стукнуло. Теперь десятый год пошел.

– Как бежит время, – вздохнула мама. – Давно ли он лежал на подоконнике в ящике от комода, а вот пожалуйте, уже девять лет!

– Ну что ж, – разрешил папа, – сходи, поздравь юбиляра. Ну-ка, расскажи, а что ты подаришь своему дружку в этот памятный день?

– Есть подарочек, – сказал я, – Мишка будь здоров обрадуется…

– Что же именно? – спросила мама.

– Гусиное горло! – сказал я. – Сегодня Вера Сергеевна гуся потрошила, и я у нее выпросил гусиное горло, чтобы Мишке подарить.

– Покажи, – сказал папа.

Я вытащил из кармана гусиное горло. Оно было уже вымытое, очищенное, прямо загляденье, но оно было еще сыроватое, недосушенное, и мама вскочила и закричала:

– Убери сейчас же эту мерзость! Ужас!

А папа сказал:

– А зачем оно нужно? И почему оно скользкое?

– Оно еще сырое. А я его высушу как следует и сверну в колечко. Видишь? Вот так.

Я показал папе. Он смотрел внимательно.

– Видишь? – говорил я. – Узкую горловину я всуну в широкую, брошу туда горошинок штук пять, оно когда высохнет, знаешь как будет греметь! Первый сорт!

Папа улыбнулся:

– Ничего подарочек… Ну-ну!

А я сказал:

– Не беспокойся. Мишке понравится. Я его знаю.

Но папа встал и подошел к вешалке. Он там порылся и карманах.

– На-ка, – он протянул мне монетки, – вот тебе немного деньжат. Купи Мишке конфет. А это от меня добавка. – И папа отвинтил от своего пиджака чудесный голубой значок «Спутник».

Я сказал:

– Ура! Мишка будет на седьмом небе. У него теперь от меня целых три подарка. Значок, конфеты и гусиное горло. Это всякий бы обрадовался!

Я взял гусиное горло и положил его на батарею досушиваться. Мама сказала:

– Вымой руки и ешь!