Все демоны Ада

После того, как свет падает на глаза парня — карие, с золотистым ободком — внутри меня вспыхивает букет насыщенных и далеко необъяснимых воспоминаний, вызванных этим…

— Хирундо, — голос звучит весьма тихо, однако парень слышит свое имя и, приподнимая на изящном пальце ласточку, велит ей снова лететь, на что та покорно слушается. В какой-то степени мне становится обидно: из-за этой птицы, отныне, и глаз Хирундо не видать, не говоря уже о лице…

Взмыв ввысь, она уносит с собой единственный свет, и Хирундо, делая шаг ко мне и кладя руку на мою щеку, произносит:

— Проснись, Ангел.

Тьма опустилась на меня, а затем рассеялась, словно наваждение, когда я распахнула глаза. Яркий свет заставил прищуриться — откуда он исходит? — и мне пришлось приложить адские усилия, чтобы привыкнуть к нему. По крайней мере, я надеялась, что привыкла к нему: яркие лучи все равно резали сетчатку. Мне не оставалось ничего другого, чтобы закрыть лицо рукой и обнаружить…

— Эй, привет.

Чья-то широкая — довольно горячая — ладонь покоилась на моей правой щеке, и по ощущением тела, проминавшего рядом мягкий матрас, со мной… явно кто-то лежал. Со. Мной.

Подскочив на постели, я, в своей привычной манере, успела собрать носком все темно-синие шелковые простыни — не помню, чтобы у меня такие были в комнате - а затем, издав писк, повалиться на живот под чей-то грудной смех. О-о-очень женственно, Фрост.

Существо, переместившись, принялось меня разворачивать лицом вверх, как курицу на вертеле, и когда я собралась врезать ему кулаком под дых, не жалея жалких остатков сил, очень вовремя надо мной нависла его физиономия, по крайней мере, на какой-то период останавливая это дерзкое желание.

— Эйдан? — хлопая глазами и стараясь понять, не сплю ли, как делала это пару секунд назад, я подметила, что его лицо не исчезает. То есть, выходит, это никакая не галлюцинация. Я что, в чертовой реальности? — Что ты...

— … тут делаю? — закончил он, повалившись рядом на бок — из-за его легкой улыбки у меня снова возникла мысль побоксировать по этому наглецу, взявшемуся здесь не известно откуда. Карие глаза Эйдана, смутно напоминавшие очи того парня из моих снов и воспоминаний, переместились на мое личико, что наверняка не источало восторг. — Если ты не заметила, это моя комната, Айви. И ты лежишь на моей кровати, которую довольно, — опустил взор на мой рот, — облюбовала слюнями. Интересно, что тебе снилось?

Я бы сказала что, но ощущение тревоги и чувство… потери заставили меня молчать. В груди возродилась та щемящая боль, принуждающая страдать, и мне хватило лишь одного взгляда на спальню в темных тонах, чтобы удостовериться в словах Эйдана. И еще кое в чем…

Не знаю, сколько времени прошло, зато я отчетливо помню, что одна моя рука должна быть сломана. К тому же, шрамы на лице, куда я прикоснулась дрожащей кистью, не могли просто так исчезнуть, а нога — я едва дотронулась до нее — она, если ничего не путаю, должна болеть в районе ступни, ведь я помню, что тогда, сражаясь вместе с Артуром, получила…

Осознание ситуации вылилось на меня, подобно потоку ледяной воды при упоминании об Артуре. Калейдоскоп воспоминаний, разрывающих сердце на мельчайшие кусочки, обрушился на меня с неимоверной силой. Силой, которую я не смогла выдержать: ощутив, как все внутри меня взрывается, подобно извержению вулкана, и самые жизненно-важные органы будто пожирает лава, я рухнула лицом в смятые простыни. Глаза взмокли от слез, и я поспешила зарыться в ткань поглубже. Не хочу, чтобы кто-то видел, как мне плохо. Особенно не хочу, чтобы свидетелем этого был демон — в своем роде мой «собрат». Чудовище, не знающее людских чувств. В какой-то степени мне «повезло», что я имею человеческое ДНК, а в какой-то нет. И, возможно, лишь по одному из этих критерий мне сейчас чертовски больно — к несчастью. Я бы хотела вовсе ничего не чувствовать — прям как полноценный демон, о которых мне много чего рассказывал… Артур.

Артур…

А сейчас он мертв.

Его больше нет. И никогда не будет. Я уже не смогу прикоснуться к нему, обнять его, как делала это часто, посмеяться с ним над какой-нибудь глупостью и услышать это привычное по утрам: «Эй, Малышка, пора просыпаться».

— Господи, он умер, — до сих пор с трудом в это веря, прошептала я. Подтверждениями того рокового случая служили мои, к сожалению, красочные воспоминания, где Мэйсон — гори он в Аду! — воткнул в Артура свой чертов клинок, и мои покрытые засохшей кровью руки. Кровью. Артура. — Его нет! Нет! Черт! Он умер! Артур умер!..

Истерика снова взяла надо мной верх, и Эйдан, присев на кровати, взял на себя инициативу успокоить меня. Его демонические пакли потянулись ко мне, и прежде, чем они — ну, не знаю — прижали бы меня к их обладателю или легли на шею, чтобы задушить, я оттолкнула гада от себя. Мой полный отвращения и ужаса взор взметнулся на его а-ля «я-сама-невинность» физиономию.

— Не трогай меня.

— Я лишь хочу помочь…

Демон? Помочь?..