Все, что смог

Похоже, тот, кому он мешал, затаился, выжидая момент. Только когда он наступит, этот момент, было неизвестно. Хорошо бы поскорее, иначе Мельник разотрет их со Златаревым в порошок. А других зацепок пока не было.

Но с другой стороны, этот бродяга вдруг перестал быть для Тубольцева просто свидетелем, используемым в качестве живца. Чеченец ведь был ЕЕ братом…

А значит, Тубольцев отвечал за него головой.

Вскоре они добрели до дома, и Тубольцев увидел, как за Чеченцем захлопнулась подъездная дверь. Подождав немного, он последовал за ним. Чтобы убедиться, что он благополучно добрался до квартиры — вполне возможно, что в подъезде его кто-нибудь ждал. Да и перекинуться парой словечек не помешало бы…

Вдруг снова поужинать пригласят. Хотя неудобно как-то. Подумают еще, что навязывается.

Тубольцев поднялся наверх и застал Чеченца, сидящего на ступеньках.

— Ты чего тут сидишь? Ключи забыл? — спросил Тубольцев.

— Тебя жду, — улыбнулся Чеченец.

— Так я и в дверь позвонить мог. Или мне сегодня не рады?

— Сегодня не надо, — Чеченец положил руку Тубольцеву на плечо и легонько сжал, — Под подъездом его машина стоит.

— Кого? — не понял Тубольцев.

— Деда моего. На «шестисотом» приехал.

До Тубольцева наконец дошло. Настроение улетучилось, будто паровое облако. Пшик — и растаяло в воздухе, оставив во рту горький привкус разочарования. А он уже успел настроить иллюзий. Тубольцев был на это мастак.

Как будто вчерашний ужин кого-то к чему-то обязывал.

— Пойдем, погуляем, что ли? — предложил он Чеченцу.

— Да нет, устал я что-то. Пойду домой. Ты тоже иди. В другой раз зайдешь.

— Как же ты пойдешь? Вдруг они там…

— Настя знает, что я должен прийти. Это во-первых. А во-вторых, тут они никогда ничего не делают. К нему ездят.

Тубольцев опустил голову. Он не хотел знать подробности. Ни к чему это было. И так тошно.

— Настя давно к нему не ездила, — добавил зачем-то Чеченец.

Тубольцев не сумел сдержать улыбку. Было очевидно, что Чеченец симпатизирует ему куда больше настоящего жениха.

Дверь в квартиру, где жили Чеченец с сестрой, вдруг резко распахнулась, едва не врезавшись в стенку, и оттуда выскочил высокий черноволосый мужчина. На лице его отражалась колоритная гамма чувств: злость, ярость, разочарование, досада…

Он задержался на секунду, увидев сидящую на ступеньках парочку. В глазах его мелькнула самая настоящая ненависть. Чеченец подумал, что если бы не присутствие Тубольцева, скорее всего, он полетел бы вниз по лестнице — Данила давно об этом мечтал.

Но Данила сумел собрать свою ненависть в кулак и молча прошел мимо них. Через минуту они услышали, как хлопнула подъездная дверь — так, если бы ею двинули со всего размаху.

— Жених? — догадался Тубольцев.

— Он самый.

— Похоже, голубки поссорились.

— Такое часто бывает. Данила не из тех, кто способен ставить себя на место других. Он считает Настю мягкотелой дурой и злится, что та не идет у него на поводу. Я у него как ком в горле.

— Почему он тогда не уходит? — не удержался Тубольцев.

— Не знаю. Любит, наверное.

Чеченец поднялся со ступенек и потянулся, расправляя затекшие мышцы. Дверь в квартиру оставалась распахнутой, и оттуда выглянула Настина голова. Заметив Тубольцева, лицо ее просияло:

— Ой, здравствуй, Сережа.

— Здравствуй, — смущаясь, ответил Тубольцев и тоже поднялся со ступенек.

— Вы давно тут сидите?

— Да нет. Только пришли.

— Ужинать будете? Я жаркое приготовила. И вино еще осталось.

Тубольцев не поверил собственным ушам. Он почувствовал, как по всему телу разливается приятное томление, а пульс внезапно участился. Физиономия расцвела, а воздух вокруг наполнился ароматом вчерашней розы. Тубольцев пожалел, что ему не пришло в голову купить букет. Выбрасывать бы не пришлось.

— Ты похож на идиота, — весело шепнул ему на ухо Чеченец и потянул за рукав, намекая, что пора бы прекратить стоять столбом и сделать хоть что-нибудь. Для начала — зайти в квартиру и вымыть руки.

Глава 10

Следующее утро началось, как обычно: завтрак, мытье посуды, прогулка по свежему воздуху до метро. В целом, жизнь не казалась такой уж плохой. Пора бы менять свое место в метро на какое-нибудь другое, не столь приевшееся. Если еще остались где-нибудь незанятые места. Даже мир попрошаек был поделен на крошечные участки, на которых страждущие зарабатывали на хлеб. Не тяжелым трудом до седьмого пота, не ответственностью до ранних седин, а попросту унижением, засунув за пазуху гордость и самолюбие.

Чеченец не считал себя ни попрошайкой, ни свободным музыкантом. Он просто шел тем путем, который у него был. Пока он не видел иного.

Спустившись по ступенькам вниз на свое обычное место, Чеченец распаковал гитару, перебросил через плечо ленту и приготовился начать свой обычный импровизированный концерт. Как вдруг он увидел Катю, Наташину соседку. Это было необычно — видеть «ночную бабочку» с утра, ведь по идее в это время они отсыпались после трудовой ночи. Да и вид у Катюхи был явно невеселый. Стало быть, у девки неприятности.