Все, что получает победитель

Шурик стал тяжело дышать, и у Айзенштата сработал непобедимый докторский инстинкт усадить больного и для начала дать ему воды, потом померить давление, пульс, послушать сердце. Эти нехитрые манипуляции успокаивают и дают разуму отдышаться. В конце концов, от доктора получить в морду — это лечение, а не насилие. Рабочий, можно сказать, момент, будни психиатра… какие могут обиды и кодексы чести!

— Послушайте, Александр, я никого не собираюсь никуда сажать, я доктор. Вам необходимо это уяснить. Лера — родной мне человек. Она попросила у меня помощи. Не в том, чтобы посадить, а напротив — чтобы выгородить этого совершенно незнакомого мне человека. Но чтобы выгораживать, мне надо знать, что он не замешан. Он наследует что-то серьезное? Насколько я знаю, что Марта — женщина состоятельная…

Шурик с отвращением глотнул минералки из предложенного пластикового стаканчика.

— Зачем его выгораживать, если его ни в чем не обвиняют? — буркнул он недовольно. — А насчет его наследства вопрос не ко мне, вы и сами понимаете. Роль Святослава с его старыми лекарствами всего лишь в том, что он отговаривал Марту от еще одной экзекуции с искусственным деторождением. И я был этому рад, потому что моим уговорам она уже не доверяла. Она вообще всегда больше верила новой крови. Считала, что любая близость изнашивается. Аптекарь ее убедил, что с ее особенностями организма и с ее средствами гораздо здоровее идея суррогатного материнства. При всех минусах привлечения третьего лица! Марта очень тяжело, но смирялась с его словами, хотя ей все хотелось попробовать самой. Но ребенок не должен стать жертвой естествоиспытательской жажды. Да и… еще раз говорю, все, что касалось этой сферы, порождало в ней мрачный страх. Она боялась, что раз ее мама умерла фактически из-за послеродового осложнения, то с ней случится подобное. И тогда у нее созрел проект рождения ребенка… после собственной смерти!

— Это замороженные клетки, что ли? — Мишу уже вызывали в отделение, но он решил дослушать этот триллер до конца. — Дорогой проект, черт возьми! Ваша Марта просто Майкла Джексона переплюнула со своими экспериментами.

— В том и весь шик! На этом они и сошлись с Аптекарем. Он обещал ей информационную поддержку. И он должен был возродить былую кулуарную известность Мартиного деда — опального мэтра документалистики. Кстати, снимавшего фильмы о тогдашних достижениях медицины. И вот под этим соусом надо было выбить деньги под научный эксперимент — вот, дескать, чудесное рождение потомка режиссера, который всю жизнь посвятил популяризации передовых технологий. Марта, конечно, хотела немного другого — чтобы ее отпрыск родился, когда волчанку уже научатся лечить или хотя бы эффективно с нею бороться…

— Но сейчас это уже не приговор. До излечения аутоиммунных заболеваний, конечно, далеко, но рожать с грехом пополам научились. Как говорится в одном старом анекдоте, «ужас, но не ужас-ужас-ужас». Насчет наследственности… А что вы хотели? С чудесами пока напряженка, но бывают. Так, а на кого же была возложена отцовская миссия?

— На отборный сперматозоид. Но нейм, понимаете? Марта подумала и решила, что так будет лучше.

— Фантасмагория… И кто же должен руководить всем этим процессом? Кто будет следить за тем, чтобы драгоценный биоматериал был реализован как надо? Тем более если это проект будущего.

— Доктор, не берите в голову будущее. В этом проекте должны участвовать… вы! Я и пришел сюда за тем, чтобы вам это предложить.

На какой-то миг Мишу Айзенштата обуял неподдельный восторг. «Люблю психов! Умеют они удивить и, не мешкая, принять тебя в свое братство идиотов!» Но потом ему стало не до шуток, потому что во всем этом сумбуре он отчетливо уловил присутствие непонятного ему замысла. За всеми этими кружевами абсурда пряталась лукавая тривиальная правда. Вот только доктор Айзенштат ее не видел. Пока.

Прощаясь с Шуриком и спеша на вызов, Миша попросил у него прощения за агрессивный выпад и обещал подумать над столь лестным для него предложением. Всенепременнейше!

«Аптека тетушки Дороти»

Свят проснулся оттого, что кто-то заботливо задергивал тяжелые чернильные шторы, защищая его от безжалостного июльского солнца. Он терпеть не мог жалюзи, поэтому попросил, чтобы его кабинет был оформлен по старинке. Его разбудила верная помощница Римма, Риммочка Пална, без которой он как без рук. Редкая женщина! За свою безупречную работу ни на что, кроме зарплаты, не претендует. И чего он на ней до сих пор не женился?! Да как-то разговора не заходило даже о флирте. Все работа, работа…

— Римм, ты лучше меня разбуди, а не усыпляй! А то все уж поди на работу явились, как назло, чтобы лицезреть мой абстинентный габитус.

— А у остальных, думаете, габитус лучше? — бодро парировала Римма. — Вам как обычно — термоядерные восемь с половиной ложек? Я от такого кофе, да еще с похмелья, коньки бы отбросила.