Всё Что Есть Испытаем На Свете

Это превратилось в своеобразную игру. Приехали на станцию Арысь, я пошёл в вокзал. Когда состав тронулся, я по привычке, не торопясь, выбежал из вокзала и увидел, что поезд едет быстрее чем обычно. Я побежал изо всех сил, но мой вагон удалялся от меня. Я успел только ухватиться за последний поручень последнего вагона, но ноги мои болтались и обувью тёрлись по перрону. Я с трудом подтянулся и залез на подножку. Я ехал на подножке до следующей станции и потом перешёл в свой вагон.

Оказывается, что наш состав прицепили к тепловозу, который был мощнее и скоростнее паровоза.

Утром следующего дня мы были в столице Узбекистана, Ташкенте, который нас встретил жарой.

Золотарёв и я отправились к его тётке, проживающей в частном доме в Старом городе, который поразил нас тем, что окна почти не выходили на улицу, а если выходили, то были зарешёчены металлическими прутьями, и мы шли всё время возле глиняных стен и дувалов (глиняных оград) и только входные калитки, а в некоторых дворах и ворота, напоминали о том, что здесь живут люди. Кое где из-за дувал свисали ветки деревьев без плодов, а иногда с крупными маслинами. Иногда проходил одинокий прохожий, иногда проезжал всадник… на осле, которого я видел впервые Но особенно меня поразили сгорбленные старухи, с паранджей, закрывающей лицо. Мне казалось, что мы попали в средневековье "Тысяча и одной ночи", и сейчас появится человек из сказки "Али Баба и сорок разбойников" и будет проставлять крестики на калитках. Мы слышали, что во время войны правительство запретило носить паранджу, во избежание того, что под паранджёй могут скрываться шпионы.

Ни мощёной дороги, ни тротуаров здесь не знали никогда. Мы нашли необходимый нам номер дома, вошли во двор и услышали истошный крик ребёнка. Он очень долго кричал, как потом мы узнали, из-за того, что его укусил скорпион.

В этом дворе, в одной из квартир жила тётя Золотарёва. Мы спросили у кого-то где вход в её квартиру и когда постучали в приоткрытую дверь нам никто не ответил. Тогда Володя открыл дверь и мы зашли в комнату, в которой увидели странную картину. Вернее не картину, а две толстых женских ноги, оголённых выше колен и большую, прикрытую юбкой, пардон, задницу, обладательница которой, нагнулась к плинтусу и что-то там рассматривала или делала. На наше приветствие она не ответила потому что, наверное, ей было трудно даже дышать. Мы тихонько зашли сбоку и увидели, что она держит в одной руке раздвинутые пальцами ножницы и нацелилась ними на сидящую на плинтусе большую чёрную тварь напоминающую рака, но с задранным кверху, как у собаки лайки, хвостом, с турецким ятаганом (кривым ножом) на конце. Она изловчилась и схватила ножницами, как я догадался, громадного, сантиметров 10 в длину, скорпиона, и попыталась разогнуться, но не смогла. Она из под руки посмотрела на нас выпученными из-за напряжения глазами, и что-то выдохнула, вроде:

"Ну помогите!" Злот взял её под одну руку, а я зашёл с другой стороны и хотел взять под другую, но она в этот момент начала разгибаться, и рукой с ножницами и скорпионом в них провела возле моего лица. Я с такой силой отшатнулся, что ударился головой о стенку. Вовина тётка, а это была она нашла в себе силы шутить со скорпионом в руке: "Не ломайте мне стенку, молодой человек. И зачем мине нужна такая стенка, которая не спасает меня от фашистских скорпионов" Она при разговоре расслабилась, и скорпион освободился и упал на пол. Она закричала что мочи: "Держите его! Он убегает". То ли скорпион испугался её крика, то ли был ранен, но он побежал по кругу и не очень быстро. "Чего же вы стоите? Держите его!".

Я пришёл в себя, сделал широкий шаг, толкнув при этом хозяйку, наступил на мерзость, которая противно хрустнула под подошвой ботинка, и что-то брызнуло из него на ковёр.

"Вова, мало того, что твой дружок мене толкнул, та он ещё и ковёр мне испортил", – но увидев на моём лице недоумение, она продолжила:

"Так он ещё и шуток не понимает. Я сейчас здесь уберу, и займусь вами. Вы наверное, с дороги есть хотите?".

Она оказалась славной женщиной и создала нам на два следующих дня хороший комфорт и отдых.

С тех пор я стал опасаться всяких ядовитых тварей, которых здесь водилось в избытке.

Мы с Вовой познакомились с узбеком, парнем наших лет, живущем в соседнем доме, по имени Турдали.

(Пишу наших лет, хотя Вова – Владимир Семёнович Золотарёв, почти на два года старше меня, и страшно подумать, что ему 23 июля этого года исполняется 70!- СЕМЬДЕСЯТ!!! лет).