Все, что блестит

– Отлично. Я знаю чудное маленькое кафе недалеко отсюда, там делают самые лучшие сандвичи в Новом Орлеане.

– Потом мне действительно надо повидать Доминика.

– Конечно, я пойду с тобой, если хочешь.

– Думаю, мне следует пойти туда одной. Доминик встречал Поля и…

– Понимаю, – быстро сказал Бо. – Давай оденемся и пойдем поедим.

Бо был прав относительно сандвичей. Я съела один с разными добавками: соте из креветок, сыр, жареные устрицы, кружочки томата и лука. Мы сидели в патио, ели и наблюдали, как мимо шагают туристы с фотоаппаратами, восхищаясь архитектурой, витринами магазинов и ресторанов. Потом мы немного погуляли, и я вернулась в отель, чтобы позвонить домой и справиться о Перл. Миссис Флемминг сказала, что все прекрасно. Я вызвала свою машину и отвезла серию «Конфедерация» Доминику, который нашел картины замечательными.

– Теперь ты вполне готова, чтобы официально войти в новоорлеанский мир искусства, – заявил он, и мы начали планировать мою выставку. Потом я вернулась в отель принять душ и переодеться, чтобы встретиться с Бо и пойти ужинать. Меня ожидала информация от Поля, в которой он сообщал, как с ним связаться.

– Как у тебя дела? – спросил он, когда я позвонила.

– Прекрасно. Ты был прав. Доминик считает, что мне следует устроить выставку. Мы как раз сейчас ее готовим, – сказала я так, будто только этим и занималась в Новом Орлеане.

– Замечательно.

– Ну а твои встречи?

– Лучше, чем ожидал, но жаль, что тебя нет со мной, – сказал он.

– У меня все в порядке. Я поеду домой завтра утром. Мы позавтракаем с Домиником, – сказала я. Ложь обожгла мне язык. Поль помолчал.

– Хорошо, – сказал он через минуту. – Счастливо тебе добраться.

– И тебе тоже, Поль.

– Скоро увидимся. Пока.

– Пока.

Трубка стала каменной в моей руке. Глаза затуманили слезы, и грудь пронзила боль. Бабушка Кэтрин обычно говорила, что обман – это сад, в котором растут самые черные сорняки, и те, кто сеет их семена, пожнут бурю. Я надеялась, что это не про нас с Полем. Меньше всего на свете я хотела причинить ему боль.

Бо знал изысканный французский ресторанчик недалеко от Джексон Сквэа. Я взяла кеб до нашего любовного гнездышка, а оттуда мы пошли пешком. Мы ели чудесное «квоил» в вине, пили ароматный кофе с апельсиновым крем-брюле. А потом долго бродили по вечерним улицам.

– Я вся набита едой, – простонала я.

Держась за руки, мы медленно шли по Французскому кварталу, на котором бурлила ночная жизнь. После захода солнца там царило совсем иное веселье. Женщины, стоящие в дверях и на аллеях, были вызывающе разодеты и сильно накрашены. Музыка рыдала, певцы пели скорбными голосами, кругом царил блюз и слезы. В местах, где собирались туристы помоложе, гремел задорный джаз, раздавались пронзительные крики и смех, от которого волосы вставали дыбом, – все стремились получить максимальное удовольствие. Чего бы это ни стоило. Все магазины были ярко освещены. Тротуары заполнила праздная толпа и бедные музыканты. На каждом углу просили милостыню, но никто не возмущался. Как будто эти нищие были неотъемлемой частью Французского квартала, подчеркивая его уникальность. В толпе сновали мошенники в поисках легкой добычи.

– Извиняйте, сэр. Спорим, я точно скажу, откуда вы родом. А если нет, я дам вам десять баксов, но если да, вы мне дадите двадцать. Вот мои десять. Че скажете на это?

– Нет, спасибо. Мы знаем, откуда мы родом, – отозвался с улыбкой Бо.

Так чудесно было идти с ним, и я подумала, что да, я могу иметь другую, тайную жизнь с ним здесь. Мы сделаем уютным наше любовное гнездышко и будем наслаждаться городом, его жителями, едой, обманем судьбу.

Мы кружили по кварталу, пока не вернулись в маленькую квартирку, где я приняла импульсивное решение – провести с ним ночь. Мы занялись любовью, едва закрыв за собой входную дверь. Мы оба были нагими, прежде чем добрались до спальни. Он поднял меня на руки и бережно положил на кровать, а сам встал подле кровати на колени и начал осыпать меня поцелуями, всю, с ног до головы. Я закрыла глаза и ждала, когда он доберется до моих губ, горевших от желания. Мы занимались любовью под аккомпанемент музыки и гул людских голосов, доносящихся с улицы. Это пьянило, и я крепко прижимала к себе Бо, шепча его имя, шепча о своей не умирающей любви и буквально обливаясь слезами, когда мы, потрясенные оргазмом, лежали друг подле друга в приятной истоме. Утром мы рано встали и пошли в кафе «Дюмонд» попить кофе с булочками. Потом он проводил меня в отель. Мы договорились встретиться через неделю, когда я вернусь, чтобы закончить приготовления к выставке, и привезу Доминику остальные работы. Я поцеловала его на прощанье и поспешила в отель за вещами.

Я боялась, что меня ждет сообщение, что Поль пытался связаться со мной прошлой ночью, но его не оказалось. Я быстро собралась и через несколько минут была уже на шоссе, которое должно было привести меня домой. Я чувствовала себя полной жизни, воскресшей, цветущей, такой, какой видел меня Бо. Но мой восторг был недолгим. Он закончился в тот момент, когда я подрулила к дому.