Все, что блестит

Джессика пересекала офис своей гордой, грациозной походкой, и сидящий за столом мужчина медленно поднялся на ноги при ее приближении. Он оказался высоким, гораздо выше, чем среднестатистический грек, дорогая ткань его тёмно-серого костюма плотно облегала широкие плечи. Он стоял неподвижно, прищуренным взглядом наблюдая за тем, как его гостья идет к нему. Джессика приблизилась к столу и протянула руку для пожатия. Но, вместо того, чтобы пожать ей руку, он медленно обхватил ее пальцы и склонился над ними своей темноволосой головой. Теплые губы быстро коснулись их, и он тут же поднял голову, отпустив ее руку.

Слегка озадаченная, Джессика уставилась в чёрные, как ночь, глаза под бровями, которые почти соединялись в прямую линию на его лице. Надменный прямой нос, резко очерченные скулы, твердая линия губ, квадратный упрямый подбородок завершали это истинно греческое лицо. Века греческого наследия легко просматривались в этом лице, лице спартанских воинов. Чарльз был прав: этот человек абсолютно безжалостен, но Джессика не ощущала угрозы. Она чувствовала душевный подъем, словно находилась в комнате с тигром, которым может управлять, если будет очень осторожной. Ее сердце забилось сильнее, а глаза засверкали ярче, и, маскируя свой невольный отклик, она улыбнулась и пробормотала:

— Вы пытаетесь очаровать меня, чтобы я проголосовала так, как вам надо, прежде чем полностью растоптать?

К ее удивлению, он улыбнулся в ответ:

— С женщиной я всегда стараюсь сначала очаровывать, — произнес он глубоким голосом, который произвел на нее еще более сильное впечатление, чем по телефону прошлым вечером.

— В самом деле? — спросила она с насмешливым удивлением. — И это срабатывает?

— Обычно да, — признался он, все еще улыбаясь. — Почему у меня такое чувство, миссис Стэнтон, что вы будете исключением?

— Возможно, потому что вы весьма проницательный человек, мистер Константинос, — парировала она.

Он громко рассмеялся и указал на ряд стульев за столом.

— Присаживайтесь, пожалуйста, миссис Стэнтон. Если мы собираемся спорить, давайте, по крайней мере, будем делать это, устроившись поудобнее.

Джессика села и неожиданно сказала:

— У вас ведь американский акцент, верно? Это заставляет меня чувствовать себя так, будто я дома!

— Я учился говорить по-английски в Техасе, на нефтяном месторождении, — объяснил он. — Боюсь, даже Оксфорд не помог стереть техасский выговор из моей речи, хотя полагаю, мои преподаватели считали, что мой акцент — греческий! А вы из Техаса, миссис Стэнтон?

— Нет, но протяжный говор Техаса знаком любому американцу! Как долго вы находились в Техасе?

— В течение трёх лет. А сколько времени вы проживаете в Англии, миссис Стэнтон?

— Я приехала сюда незадолго до того, как вышла замуж, то есть, немногим более пяти лет. — Значит, вы были еще почти ребенком, когда вышли замуж, — заметил он, хмуро приподняв одну бровь. — Я полагал, вы будете, по крайней мере, лет тридцати, но вижу, что это не так.

Вздернув изящный подбородок, Джессика ответила:

— Нет, я была достаточно взрослая в свои восемнадцать, чтобы выйти замуж.

Она напряглась, почувствовав, что ей снова ставят в упрек то, за что осуждали в течение последних пяти лет.

— Как я и сказал, почти ребенок. И хотя, полагаю, существует множество жен и матерей в возрасте восемнадцати лет, но они кажутся куда моложе, если выбирают себе в мужья человека, который годится им в дедушки.

Джессика отодвинулась и холодно проговорила:

— Не вижу смысла обсуждать мой брак. Убеждена, что наше дело касается акций.

Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбкой хищника, и в ней не было ни намека на юмор.

Глава 2

Многолетний опыт научил Джессику скрывать свою боль за маской гордости, и она надела эту маску теперь, не выказывая перед ним ни чувств, ни мыслей.

— Прошу прощения, мистер Константинос, но вы, кажется, неправильно оценили ситуацию, — сдержанно произнесла она. — Я пришла сюда не за взяткой.

— Но я не предлагаю вам взятку, миссис Стэнтон, — отчеканил он, и его глаза заблестели. — Я предлагаю купить вашу долю акций.

— Они не продаются.

— Конечно, продаются, — вкрадчиво возразил он. — Я готов заплатить больше рыночной стоимости ради того, чтобы получить эти акции из ваших рук. Поскольку вы — женщина, я иду на определенные уступки, но моей доброте есть предел, миссис Стэнтон, и я бы не советовал вам пытаться даже немного поднимать цену. Вы можете оказаться ни с чем.

Джессика встала и спрятала руки за спину, чтобы он не мог увидеть, как ногти впились ей в ладони.

— Меня не интересует никакая цена, мистер Константинос, я даже не желаю слушать ваше предложение. Акции не продаются, ни теперь, ни когда-либо, и в особенности вам. Всего хорошего, мистер Константинос.