Всё будет по-моему!

Парень кричал и извивался, угрожал расправой от своей семьи, но директор с неизменной мягкой улыбкой на лице рассказал про своего двоюродного брата, как раз потомка прямой крови Смирновых, который по его просьбе рассказал, что Марина и Франц всего лишь купили право использовать их фамилию для поступления и обучения в Церносе. Никаких привилегий семьи у них нет, следовательно, они – фальшивки, наверняка из какой-нибудь третьесортной семьи, либо вовсе безродные шавки.

Франц в отчаянии разразился бурным потоком грязных ругательств.

Нулан попытался успокоить и убедить парня принять его предложение добровольно, но белобрысый решительно отказывал, поэтому директору пришлось упрашивать «по-плохому». Он надел на запястье Франца отслеживающий браслет, который не сможет повредить даже практик области лорда, и дал ему неделю на размышление. Если за обозначенное время не последует согласия, то директор возьмёт своё силой, а если его жертва попытается покинуть территорию Церноса, то жизнь “Смирнова” и вовсе превратится в кошмар.

Франц наклонился над унитазом и извергнул содержимое желудка. Ему было чертовски плохо. Шёл за помощью, а влип еще хлеще. Он дико сожалел, что не послушал Кёна и пошёл к директору, но время вспять не повернуть.

{Есть ли способ как-нибудь выбраться из всего этого дерьма?} – задался он закономерным вопросом. Ему, как профессиональному формацевту, хорошо известны предметы класса “оковы”. Они обычно надеваются на шею, щиколотку или запястье. Их крайне сложно разбить и ещё труднее уничтожить формацию внутри – из-за специального прочного слота. Самый действенный способ снять такой предмет – дезактивировать формацию. Однако только у владельца, то есть директора, есть такая возможность.

Другими словами, Франц никак не сможет сбежать из Церноса незамеченным. Он долго и сосредоточенно искал решение, но не придумал ничего лучше, кроме как обратиться за помощью к посланнику богини.

Как только парень вынул звукопередатчик, он услышал позади себя грохот, а обернувшись, увидел Джулию, которая только что выломала дверь кабинки с ноги.

«Что за…» – не успел Франц даже осознать происходящее, как был прижат рыжей бестией лицом к полу.

Сев ему на спину упругой попой и скрутив руки, девушка недобро усмехнулась: «Ну что, мелкий, допрыгался? Думал, я про тебя забыла?»

Франц попытался высвободиться, но безнадёжно: она держала крепко. Ну дожил – теперь его прессуют еще и девушки, вдобавок в туалете, на грязном полу. А ему казалось, что большего унижения он уже не испытает.

Формацевт сквозь стиснутые зубы процедил: «Чего тебе… надо?!»

«Для начала – твоих извинений!» – потребовала Джулия и заломила руки парня сильнее.

«Ас-с-с… Я виноват! Извини меня, пожалуйста!» – поспешно прошипел сквозь боль Франц.

«Какие собаки тебя воспитывали?! Немедленно извинись как следует! С уважением!» – почти приказным тоном требовала девушка, усевшись на его спине поудобнее.

Она впервые ставила кого-то на место столь жестким способом, но была уверена, что любая другая «обиженная леди» на её месте уже переломала бы ему все кости за оскорбление и неуважение к своей персоне, поэтому пусть будет благодарен, что врожденное благородство не позволяет ей большего.

«Извини дурака. Я думал, ты очередная моя фанатка. Я повёл себя грубо и неучтиво!»

«Пфф! Фанатка?!» – Джулия пренебрежительно фыркнула. – «Не сравнивай меня с теми мымрами! Кем нужно себя возомнить, чтобы подумать, будто ты можешь меня заинтересовать?!»

«Я жалкий слепой пёс, прости меня, пожалуйста! Я не знал, что ты дочь директора!» – нарочито жалобно стонал Франц.

«Ага, стоило тебе узнать, кто я – сразу стал, как шёлковый! Все вы одинаковые…» – недовольно проворчала девушка.

«Слушай, я же уже извинился, может, ты уберёшь свою… Слезешь с меня? Я не привык разговаривать лёжа… Лёжа я привык заниматься другими вещами.»

Джулия встала и отступила на три шага. Почему-то её не покидало чувство, что извинения парня были вовсе не искренними. Впрочем, заострять на этом внимание ей не хотелось. Пора перейти к делу.

Франц с кряхтением поднялся и отряхнулся.

Джулия внимательно посмотрела на белобрысого: «Так ты согласился быть подстилкой для моего папы?»

«Что? Откуда ты знаешь?..»

«Здесь я задаю вопросы!» – рассерженно отрезала она.

«Ладно-ладно! Нет, я дал отказ. Я ни за что бы не согласился! Я мужчина, а не чья-то подстилка! К тому же у меня есть жена…»

«Замечательно.», – равнодушно кивнула девушка. – «Итак, слушай меня внимательно: мой отец очень настойчив, поэтому, если у тебя хватит терпения отказывать ему и дальше, я тебя не трону, может быть, даже отблагодарю. Однако если ты прогнёшься и подаришь ему свою попку, то я стану твоим школьным кошмаром. Каждый божий день превратится для тебя в ад! Ты узнаешь имена и фамилии всех медсестёр! Поверь мне на слово, пока ты не исчезнешь из школы, я от тебя не отстану.» – дочь директора бросалась столь страшными угрозами будничным, почти скучающим тоном, что говорило о серьёзности её намерений.