Всадница без головы

— Ник? Нарядился и ушел развеяться после сегодняшней экзекуции, драйва ему не хватает.

— Алика, там Пете не очень хорошо после моих новостей, ты зайди к нему… может, чаю принеси… какое-то внимание окажи чисто по-человечески, ладно?

— А что с ним? — изменилась в лице она.

— Да все нормально, переживет. Захочет — сам расскажет.

— Андрей Максимович, большое спасибо вам. — Аля, пришедшая в себя после обретения документов, обняла Андрея Максимовича. — Вы такой хороший! Я вас люблю.

— Да ладно тебе, я сегодня других мнений наслушался. Ну, бывай.

По совету следователя Аля побежала на кухню и, поставив на поднос чашки, заваренный чай, печенье и нарезанный лимон, понесла наверх. В кабинете Пети не было, она крикнула:

— Петя!.. Петь!.. Ты где?

— Чего тебе? — раздался голос недовольства из его комнаты.

Фактически разрешил войти, и Аля, не без труда открыв дверь из-за подноса в руках, встретилась с темнотой.

— Почему в темноте сидишь? (Он включил настольную лампу, оказалось, лежал.) Почему лежишь в темноте? Спать вроде рано.

— Думаю. А что это ты принесла?

— Чай. С лимоном. Будешь?

Поскольку Петя, подтягиваясь на руках, чтобы сесть, неопределенно пожал плечами, но все-таки принял положение полулежа, значит, согласился на чаепитие, и Аля налила две чашки. Одну сунула ему в руки, а он держал и не пил, глядя куда-то в стену напротив.

— Петь, ты чего? Было все как будто хорошо — и вдруг мрачность, депрессия. Что тебе сказал Андрей Максимович?

— Да так… — Наконец он сделал глоток чая. — Стыдно повторить.

— Стыдно? Тебе? А что такого ты натворил, что тебе стыдно?…

— Не я, — буркнул Петя.

Ого, тут психолог нужен. Аля сбросила домашние туфли, залезла на кровать, поджала под себя ноги, спиной облокотилась о стену и… поежилась. Форточка открыта, а на улице холодно, утром ей пришлось Петину куртку надевать перед поездкой в дом Вольской. Своих-то теплых вещей не захватила, думала, быстро все устроит и вернется, а вышло по-другому. Плед лежал в ногах, она взяла и укрылась, после потребовала:

— Рассказывай, что там у тебя… (Он, конечно, ни слова.) Знаешь, нет ничего страшнее смерти, ничего. Когда человек умер, ты не вернешь его, а все остальное можно переиначить, возвратить к начальной точке.

— Вернуть? Не получится. И не хочу возвращаться к изначальной точке.

— Ладно, не хочешь говорить — твое дело, но знай, я готова выслушать и помочь. Петя, паспорт я получила, ты обещал…

— Помню! — развеселился Петя. — Жениться обещал. Вот дурак.

— Но это же понарошку!

— Смешное слово «понарошку», детское. Ладно, завтра поедем в загс, сначала надо заявление подать.

— Ты мне не говорил про условия…

— Потом скажу.

Видя, что ему не особо хочется общаться, Аля встала, забрала у него чашку, поставила на понос… Собралась уйти, так как любое навязывание плохо отражается на отношениях, а потом легла рядом, накрыв себя и его пледом.

— А знаешь, я тоже полежу с тобой. Вдвоем думается легче.

Нахально отодвинув в сторону его руку, она уложила голову на плечо Пети, прижалась, как мышка. Он, конечно, обалдел, после минутной паузы еле выговорил:

— Алика… ты провокатор.

— Тсс, — приложила палец к его губам Аля. — Ты думай, думай…

Он мягко убрал ее руку и набрался смелости:

— Нет, сначала я должен сказать… Короче, тебя заказала Лора.

— Твоя мама? — приподнялась Аля, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Женщина, которая меня родила. Таким образом она хотела убрать тебя из моей жизни ради дуры Светика, от которой меня тошнит. Дядя Андрей приезжал советоваться, что с ней делать, наверное, заведет уголовное дело…

— Я могу написать заявление, что не имею к ней претензий…

— От тебя уже ничего не зависит, Банджо сдал ее, машина теперь сама по себе крутится.

Аля снова улеглась на его плечо, прижавшись теснее, сейчас ей нужно что-то сказать и одной фразой отрезать эту неприятную историю, выкинуть ее за борт, а на ум ничего толкового не приходило. Петя тоже думал о том же и сказал:

— Теперь ты знаешь…

— Ну и что? — опять приподнялась Аля, и пришли нужные фразы. — Ты же не она. Честное слово, я не понимаю твоих переживаний: сам не признаешь Лору матерью, а на каждый ее неосмотрительный шаг болезненно реагируешь. Освободись. Петя… я тебе совсем не нравлюсь или… у тебя ориентация другая?

Одним рывком он уложил Альку на лопатки и у самых губ прошептал:

— Ориентация у меня та самая…

После длиннющего поцелуя Алька попросила выключить свет.

А с утра начался новый отсчет, пасмурный день за окном вместе с туманом виделся солнечным, еще недавно неразрешимые проблемы затерялись во вчерашнем дне. Аля готовила завтрак, напевая, летая, вертясь как юла, после душа пришел Петя, и они целовались, стоя у плиты. Ник и застал их за этим занятием.

— О! О! О! — мрачно и вяло произнес он, беря оладью. — Я чувствовал, что этим кончится. Опять каша на завтрак? Фу! Лучше бы приготовили что-нибудь посущественней, чем стоять вот так.

— Маша! Миша! — позвала Аля. — Завтракать!

За завтраком Петя объявил свои условия: