Всадники

— Благодарю тебя, — ответил Урос равнодушно.

При чем тут была сумма! Сто тысяч, пятьсот тысяч или пять афгани — какая разница! Его ставка была неизмеримо большей, чем любая сумма: его возвращение в Майману, победа над Мокки, весь этот мир, он сам, его честь, и его душа — все. Один против всех. Даже если он проиграет, в действительности, он один был победителем!

Хаджатал приблизился к Уросу, и его баран бежал за ним, словно собака:

— Ты веришь в победу моего барана, всадник? — спросил он очень серьезно. — Или ты обладаешь невероятным мужеством, или же ты сумасшедший. Но как бы там ни было — я восхищаюсь тобой. И благодарю тебя.

— Хорошо охраняйте жеребца! — отдал приказ глава округа. — До конца боя он принадлежит нам всем.

Он подал знак и бой начался.

Неспокойные от ожидания, нетерпеливо и яростно два барана побежали навстречу друг другу. Вот, сейчас… Но начало боя всех разочаровало.

Маленький баран уклонился от столкновения, с такой молниеносной скоростью повернувшись в сторону, что Пятнистый шайтан, несмотря на свою осторожность, угодил в ловушку. Тут же он изменил свое направление. На этот раз он не позволил сыграть с ним ту же шутку… Но все же, когда оба лба наконец-то столкнулись, зрители не услышали ни единого звука. И баран Хаджатала был первым, который мгновенно, не покалеченный и быстроногий, — опять увернулся.

Шепот пошел от ряда к ряду:

— Он его опять обманул, этот чертенок!

— Да… но как?

— Пятнистый шайтан попал ему как раз с той стороны, где у него нет рога. А когда башка гладкая как яйцо, конечно рога соскальзывают!

— Но сейчас, сейчас он ему покажет! Сейчас он раздробит как орех этого маленького гада!

Пятнистый шайтан стал осторожнее и бдительней. Чтобы не оставить врагу возможности уклониться от столкновения он взял совсем короткий разбег — да для такого легкого противника он был и не нужен. «Давай же, нападай, на этот раз я покажу тебе!» — казалось, говорили его горящие яростью глаза.

Но никакого нападения не последовало. За два шага до своего врага, маленький баран неожиданно остановился и начал, словно дурной щенок, приплясывать вокруг Пятнистого шайтана. Вправо, влево, вперед, назад. И каждый раз он с силой бил ему головой в бок. Конечно, он не мог ничем повредить такому сильному животному. Но Пятнистый шайтан стал коротко дышать, нервничать и почему-то забеспокоился.

В душу толпы закралась неуверенность.

— Этот маленький гад играет не по правилам!

— Он просто выматывает его!

— Какой же это бой?!

— Прекратите немедленно!

Так начали кричать люди.

Тогда Хаджатал кивнул головой, показывая, что он все понял, и, приложив два пальца к губам, громко свистнул.

Это случилось так быстро, так неожиданно, что сам Урос, сидящий в первом ряду, почти ничего не понял.

На мгновение баран Хаджатала остановился и прекратил раздражать Пятнистого шайтана. Он взял разбег, и до того как его противник успел что-то сообразить и собраться силами, он уже оказался рядом с ним. Но вместо того, чтобы нанести ему удар в лоб, он подскочил сбоку и безрогой стороной своего лба, провел, — казалось, совсем мимолетно, — по шее своего врага. Толпа хотела было вновь возмущенно протестовать, то тут все умолкли пораженные.

Бело-черная шерсть барана окрасилась в темно-красный цвет — кровь хлестала у него из шеи. Ничего не понимая, удивленно посмотрев на своего врага, Пятнистый шайтан упал на колени. И маленький баран опять подскочил к нему, и с молниеносной скоростью, точностью и силой, несколько раз ударил его лбом в одно и то же место — между глазами.

Затем он отскочил назад и с холодным равнодушием досмотрел агонию и смерть своего противника.

Первым опомнился от шока Аджуб:

— Мошенничество! Это обман и коварство, другого просто быть не может!

Он подбежал к барану, который как верная собака терся у ног своего хозяина, и провел рукой по его сломанному рогу. Когда он ее отдернул, на ладони оказался глубокий порез.

— Это… Это что же такое?! — закричал Аджуб — Обломок его рога заточен! Заточен, как кинжал убийцы!

— Что ты можешь на это ответить, Хаджатал? — спросил глава округа, как только вопли и рев в толпе чуть улеглись.

Хаджатал, не торопясь, подошел к мертвому барану.

— Нет, ответь лучше ты мне, Аджуб, владелец боевых баранов, — воскликнул он, — почему ты вместо того, чтобы плевать на мое животное, не осмотрел его рога перед боем? Ты не сделал этого, самодовольно посмеиваясь, а раз так, то не стоит тебе теперь вопить и размахивать руками, крича, что тебя обманули! Ведь никто тебя ни к чему не принуждал!

Долгое молчание последовало за его словами. Злое, горькое, гневное молчание.

Но в то же время, задумчивое. Каждый боролся сам с собой. Честность и алчность бились лбами, но честность победила на этот раз.

И все воскликнули:

— Ну, раз уж все мы внезапно ослепли, значит, на то была воля Аллаха!

Только один Салман Хаджи не мог успокоиться от гнева и разочарования.

— Почему ты меня не предостерег, чертов ты предсказатель? — кричал он, свирепо вращая глазами.

Хассад отвечал на это бормотанием, мыслями витая в неизвестных сферах: