Всадники 2

— Посмотрим, — усмехнулся князь, и тут же взгляд стал жестким. Он встал, и голос его зазвучал так сурово, что все внутри мальчика сжалось, он едва удержался, чтобы не сделать шаг назад. — А готов ли ты стать воином? Знаешь, что такое служба? Что такое война? Знаешь каково, держать на руках умирающего от случайной пули друга? Знаешь, как трудно будет учиться? Что это и взрослому нелегко выдержать. А я не посмотрю, что не можешь или не хочешь, никаких поблажек не будет. Готов ли ты убивать? Смерти в лицо смотреть? Не спать ночами, когда до боли хочется спать, продолжать идти, хотя ноги до кровавых мозолей стерлись? Молчать, когда хочется кричать во все горло? Готов ли к тому, чтобы голодать, испытывать жажду, холод, жару и не проронить ни слова жалобы? Готов исполнять приказ, даже если точно знаешь, что придется погибнуть?

Сашко обернулся, глянул недоверчиво на Борута. Но Матвей не смотрел ни на кого. Словно был только он и князь. Желание стать воином захлестнуло его всего. Губы его дрожали, но медлить с ответом не стал.

— Да! — Страстно выдохнул он.

— Понимаешь, что не будешь видеть родных подолгу? Что не будешь принадлежать себе? Делать что скажут, а не то, что хочется. Готов к тому, что за провинность — наказание, за предательство — смерть.

— Да! — Крикнул мальчик.

Адам минуту всматривался в побледневшее лицо мальчишки, ища хоть тень сомнения. Пожал плечом, опускаясь в кресло, произнес почти равнодушно:

— Добро! Раз все понял, могу только сказать, что назад пути не будет. Прежде чем ответить, подумай хорошенько. Подумай о сестре, об отце. Что почувствуют они, когда узнают о твоем выборе.

Губы мальчика задрожали. Перед глазами промелькнуло доброе лицо Марицы, суровое лицо отца.

Он до боли сжал кулаки, не отрывая глаз от князя.

— Матвей Ражаница. — произнес Борут, — Готов присягнуть мне на верность и служить до последней капли крови?

— Да! — ответил упрямо и сразу, словно бросался с обрыва вниз головой. Словно знал, что только это правильно. И ради этого момента жил все свои двенадцать лет.

— Быть по сему. Отныне тымой вестовой. Твойотец не против. Вот мой первыйприказ — Марш спать, завтра рано подниму. Обоих.

Матвей открыл рот, не веря своему счастью.

— Слушаюсь, командир, — звонко воскликнул Славко.

— Спасибо, — прошептал новоиспеченный вестовой, но тут же, слизнув с губ соленые слезы, добавил громче, — рад служить, князь.

— Ступайте, — устало улыбнулся Адам, — полно церемонии разводить. Марек бери брата, и проверьте дозоры. Микола, ты знаешь, что делать. Сашко останься.

Матвей шел рядом с другом по темному коридору замка. Казалось, что крылья выросли за спиной, хотелось плясать, свистеть, смеяться, выйти на улицу и спеть вместе с теми тремя.

— Славко, — произнес он, — а я вестовой!

— Ага, — кивнул тот, широко улыбаясь.

Замок Чернагора.

Утро обещало прекрасную погоду. Адам, проснувшись, не спешил вставать — за прошедшие три дня им удалось совершить почти невозможное, и сегодня он имел законное право чуток побездельничать. Вот так просто лежать, глядя в открытое настежь окно и вдыхая свежий, прохладный горный воздух. Даже думать ни о чем не хотелось. И только оголодавший живот предательски забурчал, настойчиво требуя съесть чего-нибудь существенного, вроде сыра с лепешкой и куска холодной говядины. Адам так ясно представил себе все это, что сил и дальше лежать не осталось. Поднявшись, он только подумал вызвать к себе вестового, как тот сам тихонько поскребшись, просунул голову в дверь.

— Князь, голубь почтовый прилетел с письмом от графа. — Сообщил он звонко, протягивая свернутый трубкой кусочек бумаги в миниатюрном тубусе князю.

В глазах мальчишки светилась горячая заинтересованность и отчаянное любопытство. Но Адам, разом посерьезнев, жестом отослал его из комнаты. Что в письме? Любые новости, лучше неизвестности, но хорошо бы они оказались добрыми. Вот только обычно все наоборот. Такие внезапные сообщения — почему-то всегда сулят одни неприятности. Вскрыв тубус, он аккуратно вынул листок, исписанный мелким, убористым почерком.

«Князю Боруту, кастеляну Чернагоры от герцога Людвига Шлоссенберга. Князь Адам, я помню, что вы не обещали мне войско, но сейчас мне до крайности необходима помощь. Немедленно выдвигайтесь со всеми силами к столице на соединение с моими полками. Если будет возможность — нанимайте горцев, обещая им плату по червонцу в неделю. Жду вас ко дню Космы и Дамиана — 1 июля сего 1647 от Рождества Спасителя нашего года.

Герцог Людвиг Шлоссенберг».