Всадник на чужой земле

Каждый на Дне, услышав столь щедрое предложение, просто обязан воскликнуть «да». Маленькая проблема: я родился в другом мире, и то, что для местных предел мечтаний, наводило на неприятные подозрения. С чего вдруг такая щедрость? Обещания — это слова, и неизвестно, будут ли выполнены. Хотя обычно Сип слово держал, это давало надежду. С другой стороны, легкой прогулки не выйдет, раз такие интересные заходы. Как бы не закончилось смертью, и на том свете стребовать обещанного не удастся.

— А она? — показал я на Микки.

— Вот честно, не представляю, зачем она тебе сдалась, даже для постели рановато…

И очень хорошо, что не знает. Такие вещи полезно держать в тайне, и до сих пор мы не прокололись всерьез.

— Она моя сестра, — заявил я без раздумья, игнорируя широко раскрытые глаза девочки. Хорошо тряпка во рту и от изумления не вскрикнет. Объяснение не хуже любого.

Сип посмотрел с комичным удивлением, играя поднявшимися бровями. Микки не черная, но примесь южной крови в ней хорошо заметна.

— Сводная, — пожимаю плечами. — Отец имел наложницу.

Здесь такие вещи никого не удивляют, и нет брезгливого отношения к незаконнорожденным. Большак в своем праве. Вот прямое насилие в семье (в широком смысле в нее и слуги входят) осуждается. Рабыня в таком случае может получить даже свободу, а вольная — возмещение немалое. Но это в теории. На практике хозяину не откажешь. Бить не требуется — и так при желании сгноит.

И самое забавное, что я чистую правду поведал. Имелась такая. Мы с настоящей сестрой особо не дружили, все же разные интересы, да и по всем понятиям она ниже меня по положению. Ну а что звали Гили — это мелочь. Практически каждый имеет домашнее имя или кличку.

— Тем более полезно иметь в качестве заложницы, гарантирующей выполнение соглашения. До твоего возвращения поживет в моем доме на правах бедной родственницы. Никто не обидит, но и сидеть просто так не станет. Пищу положено отработать.

Ну это не самый худший вариант.

— У меня ведь нет выбора?

Франт усмехнулся.

— Тогда, если не вернусь, она вольна делать что угодно. Остаться или уйти.

— Вернешься, — легко сказал Сип, — но для уверенности получишь амулет «в дорожку».

Это было вполне справедливо. Вещь достаточно распространенная и удобная. Обычно используется родственниками при уходе на войну или в длительное путешествие и оповещает о гибели. Амулет «умирает» после гибели владельца, сигнализируя парному. Обмануть его, просто выкинув или сломав, нельзя. Тоже пойдет сигнал, правда иной. И соглядатай при таком довеске ни к чему. Полная свобода, да идти некуда. Ну не в деревню же землю пахать. Кому я там сдался, кроме как в батраки. Спасибо, мог и прежде, без нажима.

Но главное — похоже, Псих его не интересует. Более того, старик, видимо, заранее знал о «предложении» и почти открыто высказался о дальней дороге. Вот скотина, мог предупредить…

Кстати, и шанс не сгинуть имелся: приглашение Психа на будущее прозвучало не зря.

— И что я должен сделать?

— Мне нужен лаз на Лысую гору.

Город наверху делился на несколько районов с достаточно четкими границами. В названном блоке жили даже не чиновники и воины, а их аристократическая верхушка. Правда, уровнем пониже имеющих особняки вокруг Крепости, но тоже люди непростые. Соваться туда сэммин было не просто глупо — опасно до крайности. Чужаков вне сословия могли зарубить без разговоров.

— Благородный господин изволит шутить?

Сип мысленно ухмыльнулся, внешне сохраняя невозмутимый вид. Кажется, он не ошибся. Если бы парень сразу согласился, можно было сразу отправлять на мясо. Попасть в Новый город достаточно сложно, но в данную часть катакомб совались исключительно ненормальные. Слишком часто там исчезали люди, и по слухам, не нужно было даже спускаться на нижние ярусы, чтобы угодить на зуб специально выведенным охранным тварям. Никто добровольно туда не полез бы. А еще парень умный. Четко провел линию, демонстрируя независимость без подобострастия.

Для обращения к каждому существовали определенные формы. «Благородным мужем» называли человека из сословия воинов, а «господином» обращались к незнакомым людям либо при внезапном охлаждении или обострении отношений. Если бы хотел показать уважение — поименовал бы «милостивым господином». А так вроде польстил, подняв выше реального. Наличие серьезной банды за спиной отнюдь не избавляло от официального статуса сэммина, с соответствующим отношением.

— Я очень серьезен, — произнес Сип. — Говорят, ты большой специалист по подземельям.

— Врут, — ответил я сразу. — Таких пучок на базаре. Ну повезло один раз.

Он укоризненно поцокал языком. Идиотская местная привычка. Так и не научился правильно изображать эмоции, хотя Гунар разбирался в чужих.

— Мало кто спускается ниже первого яруса, — «объяснил» Сип известное любому на Дне. — Разве когда от облав прячутся. Все равно ничего полезного не найти. Сокровища давно продали, — усмехнулся он.