Время зимы

Он быстро, в нескольких словах рассказал все, с того дня, как напоролись в лесу на растение-ловушку. Несколько раз Эрик прерывал его, призывая молчать, сам тем временем, прислушиваясь к звукам, что слышались из пещеры. Раш сказал, что воришки выпили бурдюк вина, Эрик беззвучно хмыкнул, но бдительности не утратил. Талах нахмурился лишь раз, когда узнал, что Раш оставил спутницу одну.

— Она волшебница, — отмахнулся карманник. — Что с ней станет? И за нами никто не шел.

— Уверен, что не ошибся? — Талах сощурился. Раш, успевший сотню раз пожалеть о сказанном, умолк.

— Чего делать-то будем? — Эрик выразительно посмотрел в сторону пещеры.

— Запрем, — ответил Талах. — Пусть владыка Севера сам решит, как их наказать. Есть у них еда и питье? — Обратился северянин к Рашу.

— Не видел, — честно признался тот. — Кирки есть и пара лопат.

— Как бы не пробили путь, — сомневался Эрик.

Рашу до зубной боли хотелось спросить, как близнецы собираются запереть браконьеров, но он сдерживался. Хоть буря и миновала, и никто не собирался лишать его жизни, карманник чувствовал себя неуютно. К тому ж не давала покоя сумка с добычей: теперь она лежала на земле, и не было похоже, что северяне собираются разделить содержимое. Но даже не это было самым главным. Более всего страдала уязвленная гордость. Он, который никогда и ничего не упускал из виду, хвастал, что не пропустить даже черную кошку в темной комнате — и не заметил двоих верзил! Раш мысленно дал себе пинка под зад.

— Возвращайся. Туда, где девушку оставил, что с тобой едет, — приказал Талах. — Эрик, пойдешь с ним, я нагоню, как только уверюсь, что воры не сбегут.

Раш был рад уйти. Эрик подтолкнул его в спину, поторапливая. Карманник положил себе запомнить тычок.

Подъем давался тяжело. Без добычи, встретившись со странными близнецами, от которых так и разило порядочностью, Раш преодолевал путь. Горизонт раскрашивали алые облака, золоченные восходящим солнцем. Поднялся ветер, пробиравший до костей. Рашу оставалось только гадать, к каким ухищрениям прибегал северянин, чтобы не страдать от холода.

— Глупо оставлять тех ребят, — Раш не видел причины, чтобы не высказать свое мнение, хоть и подозревал, что добром это не кончиться.

— Почему? — В голосе северянина не было ни искры интереса.

— Это вторая пещера, которую я вижу меньше, чем за два дня. Копатели знают, что здесь есть чем поживиться. Могут быть и другие, придут — и вытянут своих.

На самом деле Рашу и дела не было до того, что станет с браконьерами, но карабкаться к вершине, в тишине, под свист нарастающего ветра, оказалось невыносимым.

— Ты плохо знаешь артумцев, — теперь Эрик позволил себе насмешку.

— Хотел бы я и дальше вас не знать, — буркнул Раш. — Десятка дней не прошло, а я дважды чуть не попал в лапы к Гартису. В этот раз северянин не ответил. До самой вершины холма шли молча.

Хани они нашли проснувшейся. Девушка сидела на сеннике, прижав колени к груди, и кормила уродца в мешке. Увидев Раша, быстро поднялась, прижала меховое гнездо с птенцом-переростком к груди, и недоуменно смотрела поверх головы карманника. Рашу даже показалось, что она вовсе не заметила его, всем вниманием северянки завладел Эрик.

— С рассветом тебя, эрель, — поздоровался великан.

— И тебе светлого утра, — ответила Хани. Голос ее звучал смиренно, будто Раш привел с собою самого Конунга.

— Мое имя Эрик, зовущийся Волком, — представился северянин. Рашу показалось, что он совсем не порадовался встрече с землячкой.

— Хани, Говорящая с духами, — девушка порывисто подошла к нему, присела на колени в его ногах и коснулась ладони. — Я чту жертву, что ты принес, воин-шамаи. Позволь оказать тебе помощь, всякую, что в моих силах.

Эрик легко поставил Хани на ног, погладил по голове, будто ребенка, хоть сам выглядел лишь на десяток лет старше ее. При этом взгляд его будто бы собрал все грозы Эрбоса.

— Мы с братом много дней ходим в этих краях, и давно не ели человеческой пищи.

Хани улыбнулась и тут же бросилась разводить костер. Северянин взялся помогать ей.

Человеческой пищи. Слова назойливым насекомым крутились в голове Раша. Миэ рассказывала что-то об этих шамаи, вспомнил карманник, устроившись в сторонке, делая вид, что занят поисками в содержимом своего вещевого мешка. Шамаи, воины-оборотни. Эрик назвался Волком. Слова о человеческой пище обрели иной смысл. Во рту стремительно образовался горький комок слюны, Раш сглотнул и прислушался к разговору. Говорили на языке северного народа, карманник, как ни старался, не смог понять ни слова.