Время зимы

Таремке казалось, что обратный путь стал вдвое длиннее. Они шли и шли, а впереди никак не появлялся долгожданный просвет развилки. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы проверить раны жреца и плечо северянина. И снова в путь.

Когда Миэ почти уверилась, что они попали в лабиринт, в игру иллюзий, путеводный шар осветил широкий коридор. Северяне замедлили шаг, первый вытянул затычку из уха и прислушался. Миэ знала, что в тайне все он надеялись увидеть здесь своих, чудом выживших. Но она уж давно не верила с такие подарки судьбы, а богиня Калиссея, любимая торгашами и игроками, не зря звалась госпожой Стервой за непредсказуемый нрав. Знаками, Миэ поторопила остальных.

Теперь дорога пошла в гору. Небольшой наклон, но даже он с трудом давался уставшим и отчаявшимся северянам. Таремка сама пребывала в мрачном расположении духа. Путь в Хеттские горы был закрыт. Они не нашли огненных тварей и врат в царство Гартиса, но от того легче не становилось. Логово таронов, раскормленных в тепле и еде, ни за что не пропустит лакомую добычу. Миэ не могла взять в толк одного — откуда летуны брали еду? Северяне так страшились гор, что вряд ли стали бы лезть в них без нужды. Даже под страхом быть съеденными шарашами, они раздумывали, какое из зол меньше. Но тароны, без всякого сомнения, ели часто и много. И в куче мусора были остатки посуды. И еще крюки на стене для одежды. Миэ надеялась, что найдет ответ в книгах и ящике с секретом.

Когда отряд достиг выхода на землю спустились сумерки. Воздух дурманил, хоть в нем по-прежнему оставался запах серы. Миэ вспомнила, как замерзала первые дни путешествия в Северные земли. Сейчас она многое отдала бы за пригоршню чистого снега.

Их никто не встречал. Таремка было решила, что лагерь заснул — уставшие от перехода и забитые неизвестностью, деревенские нуждались в отдыхе. Но темноту ночи не нарушали костры. Миэ выбросила шерстяные шарики из ушей и прислушалась — ни гомона дозорных, ни звука, ни шороха.

В нескольких шагах от расщелины, из которой они вышли, остался недогоревший костер и пара мешковин рядом. Ждали ведь, подумала Миэ, вспоминая Арэна, что долгим взглядом провел их в путь. Дасириец поклялся, что не сдвинется с места до их возвращения, а он всегда сдерживал свои обещания. Только нужда могла заставить его изменить решение.

— Тихо-то как. — Один из тройки поравнялся с ней, держа меч наизготовку. — Не по душе мне такая тишина.

— Мне тоже, — поддержала Миэ.

Стоило ей выйти из гор, как силы быстро вернулись к ней, магия вновь поддавалась велению волшебницы, но таремка не спешила воспользоваться чародейством. Она оглянулась на жреца, который все еще лежал на спине Дорфа.

— Думаю, его можно положить здесь, земля теплая. — Миэ указала на землю у подножия пещеры. Волшебница знала, что тароны, какими бы голодными они ни были, не покинут убежища, пока есть яйца или детеныши. Да и при свете дня, она не заметила у входа в пещеру ничего, что говорило об обратном. — Не разводите костра. Банру осторожно уложили на мешковину.

— Чего делать, эрель? — Дорф, избавившись от ноши, встал с другой стороны. — Пойти дозором или дождаться рассвета?

Миэ не хотела признавать, что растеряна. Путеводный шар освещал достаточно, чтобы идти дальше, но усталость брала свое, и даже страх за остальных не развеивал сонливость. И северяне, как ни храбрились, потихоньку зевали в кулаки. Тот, что с разорванным плечом, заметно побледнел и ссутулился. Миэ знала, что сон не придет к ней, пока она не узнает, что случилось с лагерем; в ней теплилась малая надежда, что Арэн и эрл увели деревенских на ночь подальше от Хеттских гор. С чего бы им возвращаться обратно, если в спину гонятся шараши, спрашивала себя волшебница, медля с ответом Дорфу.

— Нужно пойти вперед и посмотреть, — наконец, решилась она. — Вы четверо, останетесь здесь, присмотрите за Банру и на тот случай, если появиться кто-то из своих. А я разведаю.

Оба мужчины с сомнением посмотрели на хрупкую волшебницу, они даже не пытались скрыть своего недоверия к подобному решению, но северяне, воспитанные в почтении к носителям дара светлой Виры, не отважились спорить. Только как могли показали свое несогласие — сплюнули, скрипнули зубами и дернули себя за бороды.

— Как скажешь, эрель, — угрюмо согласился кривоносый. — Станем здесь и дождемся тебя с вестями.

— Как бы не вышло, что опять растеряемся, — предупредил второй.

— Ничего не делайте до моего возвращения, — как можно строже предупредила таремка. Она потирала ладони, разогревая их перед тем, как творить волшебство. — Я не стану далеко ходить, поищу следы лагеря. Или намеки, куда он мог деться.

Миэ сложила кончики пальцев, один к одному и развела их, будто натягивала пять невидимых нитей. Воздух между ладонями засверкал мелкими искорками. Северяне попятились назад. Сияние собралось облаком, окутало Миэ, будто кокон, и в следующее мгновение волшебница исчезла без следа.

— И не поднимайте шум, — сказала она и чуть не прыснула от смеха, увидав вытянутые от удивления лица мужчин.