Время жизни

Не отсидел Аносов в каземате положенный срок. 10 января 1841 года, вызвал его комендант, и сообщил, что случилась оказия в Тобольск. Потому надлежит ему, вместе с фельдъегерем отправляться в дорогу. Тотчас же снят был с него офицерский мундир, и облачился Владимир в солдатскую амуницию. Вскоре явился фельдъегерь, коренастый есаул с пышными пшеничными усами и весёлыми, слегка раскосыми глазами. Посмотрев на Аносова, сказал:

– Ну что ваше благородие, тронемся благословясь в путь-дороженьку.

– Был ваше благородие, а теперь нижний чин. Должен смотреть на тебя выпучив глаза, да звать благородием, – хмуро ответил Аносов.

– Ничего, мы люди не гордые, без этого проживём. Величать тебя как?

– Владимиром.

– А по батюшке?

– Михайлович.

– А меня Фёдором кличут, – сказал казак, и со смешком добавил, – а по батюшке не обязательно. Ну, его к лешему моего батюшку. Всё время, скока помню яво, пил горькую, да упившись, нас с братом драл. И к тому же, вы Владимир Михалыч человек образованный, не что мы.

– Ну, хорошо коли так, – рассмеялся Аносов.

Этот простоватый казак, сам того не сознавая, вселил в него уверенность.

Всё у него будет хорошо! Не может быть по-другому.

– Ну и ладушки коли так, – кивнул есаул, – поехали Владимир Михайлович, ямщик уж, заждался.

На двадцатый день своего путешествия, добрались они до Казани, а это родные места Аносова. Упросил он есаула заехать домой, впрочем сильно уговаривать того не пришлось, казак с легкостью согласился. Дом Пелагеи Ивановны стоял на берегу речки Казанки, почти у стен кремля. Но свидеться с матушкой Аносову не довелось. Старый слуга Филимон, горестно вздыхая и охая, сообщил, что она отбыла на Рождество в Ташовку, в родовое имение Аносовых, вернуться обещалась после Крещенья.

– Эка незадача Владимир Михалыч! – вздохнул есаул. – Не можем мы задерживаться тута. Завтра поутру, надлежит дальше ехать. Ты уж извиняй никак нельзя нам боле оставаться в Казани.

– Я всё понимаю Фёдор. Только жалко, что не удалось повидаться с матушкой. Кто знает, увижу ли я её, – вздохнул Аносов, – отдохнём сегодня, а завтра поутру поедем.

– Оно конечно так. Поверь, мне тоже больно обидно, что ты с матушкой не свиделся.

– Да что ж поделаешь, – ответил Владимир, – впрочем, может оно и к лучшему. Не очень-то приятно предстать перед ней в солдатской шинели.

– И то, правда. Даст бог, все твои беды закончатся, и станешь ты опять офицером.

– Спасибо на добром слове.

Утром следующего дня, отслужив молебен в Варваринской церкви, тронулись в путь.

Аносов предполагал, что велика Российская империя. Но, одно дело знать, а другое испытать и почувствовать. Два месяца они были в пути, а всё одно, бескрайние заснеженные просторы да нескончаемая череда ямских станции, которым Аносов давно потерял счёт. Наконец добрались до Тобольска. Он мало чем отличался от других губернских городов. Строения в основном деревянные, совсем мало каменных зданий, разве что ворота в домах с рублеными узорами, каких Аносов до этого нигде и не видывал. Узоры эти были шибко замысловаты. Многообразие их было столь велико, что как не старался Владимир, а не смог найти двух одинаковых.