Время жестких мер

Он совсем запутался, у кого тут проблемы. Кира Ильинична Князева (в девичестве Юганова) – супруга Максима Леонидовича Князева, властвующего в рекламном бизнесе и меньше всего озабоченного тем, что реклама должна быть адекватной товару. Имеется мелкий сын Данилка, но в данный исторический момент отсутствует. Проживает Кира Ильинична в новом доме в так называемом «тихом» центре. Рядом с домом расположен банк, где у мужа что-то припрятано, элитная автопарковка, элитная мусорка, в которую жильцы дома опустошают свои элитные мусорные ведра. Кира Ильинична не работает, изнывает от скуки. Улица, на которой она проживает, называется Депутатской…

– Проходит амнезия? – ласково спросила она. – Может, прервемся на минуточку?

– Что ты знаешь обо мне?

– Ты женат.

– Вот как?

– А это не так?

– Это так, – вздохнул он. – Чем я занимаюсь?

– Не знаю. – Она обезоруживающе улыбнулась. – Ты не рассказывал, чем ты зарабатываешь, но как-то проговорился про крупную сумму…

Его явно с кем-то путали. Он никому не хвастался про крупную сумму. Нечем хвастаться.

– Мы с тобой встречались на нейтральной территории – в парке, на берегу, несколько раз откупали номер в гостинице. А познакомились мы… Слушай, – она встревожилась, – ты смотришь такими глазами, словно действительно этого не помнишь.

– Помню, – успокоил он. – Так где мы с тобой познакомились?

– Мы с тобой познакомились… – она начала уверенно и вдруг замолчала. Нахмурилась. По хорошенькому личику пробежала тень. Она растерянно улыбнулась, пробормотала. – Э-э, сейчас скажу….

Зазвенел телефон в валяющихся на полу брюках. Смолин кубарем скатился с кровати. Обычный рефлекс прикованного к сотовой связи человека.

– Только не говори, что я стал причиной «coitus interrupted», – ехидно сказал Харчевский.

– То есть? – разозлился Смолин.

– Никогда не практикуешь прерванные половые акты? – развивал тему коллега. – Ладно, не рычи. Ты просто посадил ее на колени. Главное, посадить девушку на колени, а на шею уж сама залезет.

– Ты выпил? – заподозрил Смолин. Рудик Харчевский был единственным работником конторы, не брезгующим крепкими напитками в любое время суток. Меру он знал, но несколько раз все же получал «последнее китайское предупреждение» от высокого начальства.

– Ага, – подыграл Рудик, – на третьем месяце похмелья – тошнит, тянет на соленое. Увы, сегодня трезв, как богемское стекло. Павел, два часа дня, а тебя еще никто не видел в конторе.

– Какая трагедия, – проворчал Смолин. – Можно подумать, все такие прилежные. Лариска наверняка опоздала с обеда…

– Женщины не опаздывают, – назидательно сказал Рудик. – Женщины либо приходят, либо нет. А Лариска уникум – отпросилась в поликлинику, а вернулась с новой прической. В общем, так, приходила твоя клиентка – та, рыжая, по бракоразводному. А еще тебя мечтал увидеть Богоявленский. Он вонял – ну, ты знаешь, каждая рыба пахнет в меру своей испорченности. Он топал ногами, когда узнал, что ты не появился. С поправкой на публикацию его речь сводилась к следующему: если через полчаса ты не будешь в конторе, он станет страхом всей твоей недолгой жизни.

– Так скоро я не буду.

– Да и не надо, – разрешил Рудик. – В три часа у Богоявленского суд да дело, он уже отбыл, но если тебя не будет к его возвращению из суда…

– Буду, – пообещал Смолин.

– Прошу, не уходи, – взмолилась Кира.

– Я работаю в адвокатской конторе, – сказал он. – Вырвался, но надо ехать, извини.

Снова зажужжал телефон. «Мэтр Богоявленский», – уныло подумал Смолин.

Но абонент оказался куда серьезнее.

– Я звонила тебе в контору, тебя там нет, – строго сказала Альбина.

– Я заметил, – сказал неверный муж, покосившись на лежащую под одеялом женщину. Она поняла, мордашка разразилась негодованием, губки вытянулись.

– Работаешь с полевыми агентами, – усмехнулась Альбина. – Ну и как, операция проходит успешно?

– Господи, да работаю я, – пробормотал Смолин.

– Вот об этом я и говорю. Время два часа, дорогой. У тебя есть последняя возможность реабилитироваться перед тещей. Она уже собрала вещи.

– Могу трамвай подогнать, – злорадно сказал Смолин. – Ситуация не меняется, знаешь ли. У меня по-прежнему нет машины.

– Ничего удивительного, – обрадовалась Альбина, – именно в тот день, когда моя мама просит тебя куда-то ее отвезти – а делает она это нечасто, – у тебя пропадает машина.

Любые слова в данной ситуации стали бы дополнительным отягощением вины. Он молчал. Впрочем, и молчание не пошло на пользу.

– Счастливо поработать, – сказала Альбина таким тоном, что позавидовала бы Снежная королева, и швырнула трубку.

Нагая женщина на корточках подползла к нему, заключила в объятия.

– Хорошо, иди, я все понимаю. Но не пропадай надолго, хорошо?..