Время Z

– У нас тоже ефрейтор знатная. Сама тростинка, а шесть раненых мужиков под миномётным обстрелом собрала, загрузила в санитарный автомобиль и в полевой медотряд доставила.

Крепыш ругнулся и отчеканил:

– М-да слышал я про такое и сам видел. Брат рассказывал. Фельдшер, молодая девчонка, прапорщик. Собрала раненных. А неонацисты жахнули по санмашине. Снаряд совсем рядом взорвался. Все укрылись, а он тяжелораненый даже двинуться не может. Слышит только «Бабах!» и понимает: конец ему. А тут эта прапорщик, как кошка, прыг и накрыла собой. Спасла, а сама осколок выхватила. И так с осколочным ранением потом всех в госпиталь. Все пацаны выжили. А в нашей мотострелковой старшина два десятка раненых военнослужащих как-то за один бой вынесла. Маскировала, а потом в медотряд эвакуировала. И откуда только силы взялись?

Воцарилась тишина. Из приоткрытого окна доносился шелест листвы тополей. Каждый думал о своём. Но тут подал голос, по обыкновению, сохранявший молчание седовласый, озвучив финал спора:

– Они выполняют боевые задачи, как и все мы… Но только бьются, как матери. Через них в этот мир жизнь приходит… Все мы для них дети.

Иваныч

Пробравшись сквозь скованный снежными объятиями двор, седовласый мужчина в камуфляже с объёмным рюкзаком на спине, взялся за лопату и стал расчищать крыльцо низенького дома, спрятавшегося позади двухэтажки, в которой зияли провалы от артобстрелов.

Дверь скрипнула, показалась сгорбленная старушка в пуховом платке.

– Надежда Фёдоровна, зачем встали?

– Услыхала, что кто-то пришёл. Как гостя не встретить?

– А если б мародёры какие?

– Так летом ВСУшников как русская армия выгнала, так больше мародёров и не было. Я и не запираю с тех пор. Да и сюда, кроме тебя, никто не ходит. Сам знаешь, моя единственная сестра давно в России живёт, всё зовёт к себе, а я родину не брошу. Тут на погосте все мои дети и внуки лежат. Я и за могилками присмотрю. Ну, пойдём, пойдём, слышишь, чайник на печке зовёт. Отдохни малёк. Ещё успеешь по морозу набегаться.

Отказаться от приглашения, означало обидеть, и Дмитрию Ивановичу пришлось согласиться. Протиснувшись через заставленный баклажками с водой коридорчик, они вошли в гостиную, где на самодельной «буржуйке» у окна с одеялом вместо штор свистел чайник.

Разлив горячий чай по кружкам, Надежда Фёдоровна стала расспрашивать:

– И как оно тебе Дмитрий Иванович работается, ты же теперь начальник?

Мужчина отмахнулся:

– Да какой я начальник, одно название. Жигулёнок бы какой отыскать. «Газель» конторская то и дело барахлит, капремонта требует. Ещё нужны дрели, перфораторы, генераторы… Без всего этого кашу из топора варить приходится.

В глазах старушки заиграли лукавинки:

– А «отказачить» нельзя?

Дмитрий Иванович с лисьим прищуром осведомился:

– У кого «отказачить»? У вас что ли? – он махнул рукой, – ушлые националисты начисто подчистили, да весь жилой сектор «лепестками»* забросали.

При упоминании о минах, нижняя губа женщины затряслась:

– Что думаешь, скоро город восстановят?

Гость тяжело вздохнул:

– В центре дефектовка водопровода, энергосетей и других коммуникаций произведена. Ремонтные бригады работают не останавливаясь. Частично уже что-то удалось восстановить. И к нам на периферию однажды доберутся…

– А дома? Людям будет куда возвращаться?

– Будет. Но честно скажу нескоро. Из восьми сотен многоквартирных зданий повреждено семь с половиной. Больше половины восстановлению не подлежат. Заново строить придётся, – он поставил кружку, – благодарствую, мне уж бежать пора, так что давайте быстро всё излагайте. Свечи есть?

– Есть, конечно. Сколько мне надо? Солнышко спать – и я за ним ложусь.

– Что ещё?

Старушка пожала плечами:

– Всё есть вроде.

– Так, дрова уже глянул. Через два дня Коля придёт, поколет. Гуманитарка прибыла, девчонки сейчас всё расфасовывают. Так что продукты и стиральный порошок на следующей неделе доставим. А пенсию завтра с бухгалтером завезём, ждите. Какие ещё требы?

– Да какие требы? Дима, когда война кончится? Мы же так хорошо жили до всех этих всех майданов… Ты такие праздники нам делал, а спектакли какие замечательные ставил… До сих пор вспоминаю.

– Скоро закончится. Наши ребята порядок наведут, даже не сомневайтесь! – Дмитрий Иванович стукнул кулаком по столу, тот зашатался.

Мужчина ловко достал гаечный ключ из рюкзака и наскоро принялся подтягивать болты на импровизированном столе, который как-то собрал из подручных материалов.

– Фёдоровна, может, ещё что подкрутить?

Та отмахнулась.

– Тогда, бывайте. Не хворать!

Он закинул рюкзак на плечи и стремительным шагом покинул жилище.

Привычный маршрут обхода жителей, которые не стали на зиму переселяться в пункты временного размещения, сегодня давался с трудом. Пенсионеры норовили пригласить в гости. Пожилые люди остались совсем одни в пустынном пригороде и соскучились по обычному человеческому общению. Как не уговаривал он их, как начальник отдела жизнеобеспечения, посещать отапливаемые комфортные пункты, где можно было и принять душ, и поесть, и зарядить фонари и телефоны, те отказывались: старики «держались» за родные стены.