Время выбора

Вот тут я немного смутился. Не для провокации она сейчас это сказала и не для того, чтобы вывести меня из равновесия. Ряжская просто устала и отчаялась настолько, что ей на самом деле было все равно. У нее в голове была только Бэлла и ее болезнь, которая вот-вот одержит верх.

— И вот такие, как она, еще называли меня шлюхой! По щекам пару раз хлестали, твари, — процедила Жанна, сидевшая на подоконнике. — А сама, блин, готова ноги раздвинуть по первому свистку.

— Извини, — не обращая внимания на ее слова, обратился я к Ряжской. — Иногда меня заносит. Ну, вот такой поганый характер.

— Она тебя очень ждала, — глубоко вздохнула женщина. — Спрашивала меня, где ты. А мне нечего было ответить.

Сказать в ответ мне было нечего, потому я просто направился к палате.

— Стой. Там ни мне, ни тебе делать нечего.

— То есть? — я резко развернулся. — Она что? Все?

— Бэлла в искусственной коме, — сглотнув комок, ответила Ряжская. — Это тот максимум, который может предложить Вагнер, чтобы выиграть время. Только все равно его почти не осталось, Саша. Уж прости меня, старую, за банальность.

— Не прибедняйся, — попросил ее я, решив окончательно перейти на «ты». — Тебе это не идет.

— Мне сейчас ничего не идет. Да и плевать.

— Ой ли?

— Представь себе, — тряхнула головой Ряжская. — Если ты со мной в палату не захотел прогуляться, когда я сама это предложила, то, наверное, это что-то да значит. А ты ведь тот еще ходок, я знаю.

— Не люблю легкую добычу, — пояснил я. — Но мы еще вернемся к этому разговору потом.

Я подошел к двери, за которой находилась Бэлла, и открыл ее. От хоть какого-то уюта, который тут был еще совсем недавно, не осталось ничего. Не было цветов на столике, книг, стопкой лежавших на нем же, каких-то мелочей, которые сопровождают женщин до последнего их дня, теперь за ним сидела миловидная медсестра, следившая за пищавшими и мигавшими экранами приборов, от которых к восково-белой Бэлле, лежавшей с закрытыми глазами на койке, шли многочисленные провода.

А еще я увидел серую змею, которая сдавила горло девушки так, что сразу становилось ясно — еще чуть-чуть, и той конец. Эта тварь не просто вернула свой предыдущий размер, она стала куда больше. Мало того, в какой-то момент она повернула ко мне свою безглазую морду и вроде как улыбнулась, словно говоря: «Ну и за кем осталось поле битвы?» Ничего подобного я раньше не видал, возможно, только показалось, что серая нежить таким образом отреагировала на мой приход, но все равно в этот момент меня захлестнула вспышка ярости. Если верить рассказам обитателей мира Ночи и даже кое-каким источникам, эта пакость неразумна, так что неоткуда взяться осмысленному злорадству, но для меня это ничего не меняет. Разумна, неразумна — нечего было меня злить.

— Не прощаюсь, — произнес я, закрывая дверь, причем слова эти были адресованы не Бэлле и не медсестре. И, думаю, существо, к которому я обращался, меня услышало.

— Я тоже там долго быть не могу, — всхлипнула Ряжская, а после уткнулась лицом мне в плечо. — Не могу! Зайду — и выхожу сразу.

— Бэлла очень сильная девушка, — погладил я ее по голове. — Она боец. Поверь, это точно так. И она сможет продержаться до той поры, пока я не приду сюда с лекарством.

— Если оно вообще есть, — шмыгнула носом женщина. — Знаешь, я уже ни во что не верю. И тебе, ты уж не обижайся, тоже. Мне кажется, вы все просто поддерживаете меня на эмоциональном плаву, чтобы я с катушек не поехала.

— Я — нет. За остальных не поручусь. Ладно, поеду. У меня сегодня еще много чего запланировано. Я вообще потихоньку превращаюсь в ночного жителя, днем сплю, как стемнеет, начинаю вести подвижный образ жизни. Это ненормально.

— Москва — город, который никогда не спит. — Ольга отошла от меня в сторону на пару шагов и вытерла слезы со щек. — Ты не одинок, я еще минимум пятерых человек знаю, которые так же существуют. И их все устраивает.

— Меня все же нет. В смысле — не устраивает. Но кто бы меня спрашивал, чего я хочу…

— У меня машина с водителем на парковке стоит. — Ольга подошла к окну, не подозревая при этом, что она буквально носом уткнулась в грудь Жанны. — Надо — бери. Только потом, когда до места доедешь, обратно ее отправь.

— С водителем? — удивился я. — То есть он все это время там, в машине сидит?

— Они вроде подменяются через восемь часов, — равнодушно ответила Ряжская. — Хотя не уверена. Саш, люди за это деньги получают, это их работа. Надо ехать — будут ехать. Надо ждать — будут ждать. Мне только о них не хватало еще думать.

— Резонно, — признал я. — Только ты позвони водителю, скажи, что ты мне его на время одолжила. А то ведь он меня куда подальше послать может и будет прав. Мало ли кто по парковке шатается, даже с учетом того, что это закрытая территория?

Водитель оказался немолодым усатым дядькой, который сразу же спросил:

— Куда едем?

— На кладбище, — пребывая в раздумьях, на автомате ответил я.

— Куда?

— А что вас смущает? — немного недовольно уточнил я. — Ну вот нравится мне посещать родные могилы вечерней порой.