Время вслух

Ну куда мы спешим?
Ну куда мы спешим?
И каких же вершин достигаем?..
Сумасшедший режим:
рассвело — и бежим,
на работе, в метро досыпаем.
Посторонняя радость,
посторонняя грусть,
словно вырванная страница…
 — Как живешь?
— Ничего. Извини, тороплюсь!
А зачем, черт возьми,
торопиться?
Современник, собрат,
хоть минуту постой,
мне ответь, расспроси поподробней…
Мы кончаем беседовать на запятой —
так при скорости нашей удобней.
Ну куда мы спешим?
Оглянитесь вокруг:
карусель, свистопляска сплошная.
И урывками видятся муж с женой,
с другом друг…
Как рождаются дети, не знаю.
Ну куда мы спешим,
ну куда мы спешим
по бессмертному белому свету?
Реже в небо глядим,
даже меньше грешим —
просто некогда, времени нету.
Замечаю:
и я торопливо пишу,
недосуг в круговерти ошибки
проверить…
«Ну куда мы спешим?» —
я спросить вас спешу.
«Ну куда мы спешим?» —
поспешите ответить.

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД

Вкусив запретного плода,
сатира — братца чёрта,
растить решила иногда
плоды такого сорта.
Не развратит моей среды
рептилия из рая.
Я предлагаю вам плоды,
играя, не карая.
А вдруг от них (мне каково?)
не остро и не сладко?
Я не Мичурин, я всего
не юная юннатка.
Здесь не о Юнне Мориц речь,
хотя о ней хотелось,
так как она сатиры меч
держать имела смелость.
Запретный плод…
Его с ветвей
мы сбрасывали дружно.
«Избавь, — молили, — суховей,
и унеси, и в прах развей!
Нам этого не нужно».
Боялись божьего суда
и высылки из рая.
А в нем с праправремен всегда —
лишь истина нагая.
Я думаю, меня поймет,
простит и не охает
тот,
перед кем запретный плод
сейчас благоухает.

СУПЕРПЕГАС

О, современность!
Ты прекрасна,
твой жуткий ритм меня взмесил.
Собрат завел себе Пегаса
в сто с лишним лошадиных сил.
Я говорю:
«Зачем так много?»
А он толкует мне о том,
Мол, вита-виа
(жизнь — дорога),
но не переводя притом.
Придуриваюсь:
«Что за «вита»?
Я знаю «пепси», «фанту», «квас»…
Он оглядел меня:
«Завидно?
Но это, братцы, не для вас».
Я говорю:
«Но виа, виа…
Раскрой мне тайну бытия.
Я ж помню, как, страдая, выла
однолошадная твоя».
Он отвечает:
«Это было,
но звук далеких дней погас.
А та, что выла,
та кобыла,
теперь «мустанг» —
«суперпегас».
Тут я познанья проявляю:
суперобложка, суперстар…
Я просто дурака валяю,
а он взбесился:
«Супер стар?!
А книги в твердом переплете?
О, темень окон избяных!
А сколько я истратил плоти
и времени (молчу о поте)
на выбиванье «избранных»?!»
Интересуюсь:
«Кем ты избран?»
Он мне надменно:
«Не тобой.
Я всюду издан, значит, избран
и государством, и судьбой».
«Дай бог! Всех благ!
А покатаешь?
А может, прокатиться дашь?»
«Я выбивать тираж, ты знаешь…»

«Смотри не вылети в…вираж!»

ЕЗДА В НЕЗНАЕМОЕ