Время возвращать долги

— Ты только не умирай, ладно? — прошептала вдруг Настя и вцепилась ручонками в край одеяла. Глаза ее стали просто огромными, они тревожно светились в полумраке.

— С чего ты это взяла? — натянуто рассмеялся он, поражаясь детской логике. — Почему я должен умереть?

— Когда папы умирают, мамы всегда говорят, что он уехал, — нервно теребя в руках ватное одеяло, призналась Настя. — У моей подружки папа умер, а мама говорила ей, что он уехал. И мой папа умер, и ты уедешь скоро, — она обиженно насупилась.

Да, детская логика своеобразна…

— Я тебе обещаю, что не умру, — пообещал Крест, понимая, что иного гарантировать не может. — А теперь ложись спать и не грусти.

Разговоры Насти о папе вызывали в нем особый интерес к человеку, который своими криминальными действиями толкнул жену на преступление и обрек своего ребенка на пока еще неопределенное, но уже явно не самое счастливое будущее. Ведь когда-нибудь Настя все узнает…

Он помнил, куда в прошлый раз девочка спрятала семейные альбомы, и решил, что нет ничего зазорного в том, если он полистает их еще раз — вдруг попадется на глаза неиспорченное фото «папы». На полке в шкафу оказался не один фотоальбом, а целых три, и самый первый из них иллюстрировал юные, добрачные годы Леси.

Устроившись на диване, Крест переворачивал страницу за страницей, отслеживая взросление Леси. Старшеклассница, потом, наверное, студентка — очаровательная девушка с роскошной копной волос и обворожительной улыбкой. Так могут улыбаться только счастливые люди. Леся явно была счастлива, и чем дальше Крест листал, тем яснее становилось почему — все чаще и чаще на фотографиях были запечатлены двое. Леся и Настин папа.

Ненастье на душе неожиданно прошила молния, а потом разразилась гроза. В лицо будто жаром пыхнуло, когда Крест осознал, что этого человека, обнимающего Лесю, он знает. Знает слишком хорошо. Как тогда все случилось? В голове с тугим напряжением стали прокручиваться шестеренки памяти.

Они с пацанами уже давно убедились в том, что за этим с виду безобидным и располагающем к себе человеком в офисном костюме водится непростительный грешок — именно благодаря ему в их общаге появилась наркота, а вместе с ней и сопутствующие явления с логично-вытекающими трагичными последствиями. Кое-кто из однокурсников и пара-тройка друзей Креста незаметно подсели на синтетическую отраву и постепенно потеряли интерес к жизни и учебе. Вместо здоровых, адекватных людей они представляли собой печальное зрелище — чаще всего апатичные, иногда агрессивные человеческие существа, бродившие по студгородку и его окрестностям в поисках легкой наживы. Кого-то отчислили, кого-то забрали родственники домой, но были и те, чьи бездыханные тела находили в ближайших канавах или подвалах «новостроек» (так назывался прилегающий к студгородку район). А когда от наркотиков загнулся родной младший брат его друга, не самый благополучный подросток, Крест понял, пора действовать. Если никто, включая ментов, не реагирует, то реагировать будут они, простые пацаны.

Инициатором и зачинщиком драки был он, Крест. Они поймали этого торгаша, когда он только появился в тот вечер с очередной партией «дури», и били долго и сильно, между ударами объясняя, что травить молодежь и делать на этом бабки — нехорошо. Тот плевал кровью, угрожал теми, кто за ним стоял, и Крест осознал, что эта драка могла поставить под удар их всех. В их же интересах теперь было, чтобы наркодилер как можно дольше не пришел в себя, не дал показания. Поэтому, влив в рот тому водки и наградив еще несколькими увесистыми тумаками, они бросили его в канаву, в ту же, где совсем недавно нашли скончавшегося от передоза нарика. Весь его товар сожгли. Сами утром сдали последний экзамен в сессии и разъехались на каникулы домой в тот же день. Больше про избитого ими человека ни Крест, ни его друзья не вспоминали. Потом была практика, снова каникулы, и когда Крест вернулся в город, прошло уже несколько месяцев. Вскоре завязалась история с Максом (возможно, это была попытка через ментов узнать, кто уничтожил «товар» и отх*рачил дилера), потом — разборки со спившимся впоследствии ментом, заявление Леси, суд и срок.

Значит, нынешней своей «профессиональной деятельностью» косвенно Леся была «обязана» ему? Это из-за их драки ее муж впал в кому, а потом скончался? И из-за ее заявления осудили его самого? Хитро и жестко над ними жизнь свой суд устроила… Справедливо, ничего не скажешь. Вот только наименее виноватой, но наиболее пострадавшей стороной здесь, по любому, выходила Леся. И это не она ему должна, а он ей…

Крест не сомкнул глаз до самого утра, потом до обеда с тяжелой чугунной головой охранял сон Леси от дочери. Уходя, возможно, навсегда, он задал один-единственный вопрос:

— По какому адресу находится твой… твоя контора?

— Тебе зачем? — сразу же напряглась Леся, вся подалась в его сторону. В глазах зажглась неподдельная тревога. — Не нужно туда ходить, Жень, пожалуйста, — взмолилась она, — ведь ничего нельзя исправить все равно! Будет только хуже…