Время возвращать долги

— А я, — она улыбнулась улыбкой, которая могла бы показаться лучезарной, если бы не ее мертвенный взгляд, — останусь здесь и признаюсь во всем, в чем ты захочешь. Хоть в создании банды, — даже пошутила в итоге.

Кир задумался. Качал головой, барабаня пальцами по оплетке руля, изредка кидал на нее косые взгляды.

— Что-то гонево какое-то, — пробормотал он себе под нос и громко вынес вердикт: — не, не пойдет. Не убедила. Х*рня какая-то!

— Кир, пожалуйста, — взмолилась Олеся, отчаянно не желая верить, что мечта так и останется мечтой. — Я…

— Х*йня какая-то! — неожиданно взревел он и, больно схватив ее за руку, притянул к себе, зашипел со злостью: — Что это за игра?! Сдать меня хочешь?! — он принялся озираться по сторонам, словно ожидая нападения.

— Нет, Кир, нет! — Олеся с трудом отцепила от себя пальцы опера и с болезненной гримасой растерла запястье, на котором на красной коже четко отпечатались белые следы. — Я не играю с тобой! Правда!

— Зачем тебе это?! — злые искорки в его глазах не исчезли.

— Я просто хочу, чтобы он увез Настю!

Нервы начали сдавать и у нее.

— Сама почему с ней не уедешь?

— Да потому что… — они подошли к тому, о чем она никогда и никому не говорила. О чем ей запретили говорить… — Потому что я не могу никуда отсюда уехать! — закричала она так, что слезы выступили на глаза. — Не могу!!!

И сделав этот последний крик, Олеся бессильно откинулась на сидение. Закрыла глаза. Все, больше она ничего не скажет.

— А мне ты нафига все это рассказываешь? — задался вопросом вдруг Кир. Пока Олеся молча приходила в себя с закрытыми глазами, он в уме пытался проследить ее логику. И что-то у него не сходилось. Она могла все это провернуть и без его «благословения». Что-то здесь нечисто…

Олеся распахнула глаза и тут же встретилась с пристальным, немигающим взглядом опера.

— Мне нужны деньги, Кир, — жалобно выдавила она, понимая, что это просто верх наглости и безумия — обращаться с такой просьбой к нему. — Деньги и связи. Чтобы судья закрыл глаза на судимость Жени и дал разрешение на удочерение Насти.

Глава 25

— Только ты можешь мне помочь, Кир, пожалуйста, — умоляла Олеся, мешая Киру сосредоточиться. То, что девица разродилась такой безумной идеей, могло поломать им всю разработку. — Даже не мне, а моей маленькой дочке. Я очень прошу тебя! Я все для тебя сделаю…

— Заткнись, а! — рявкнул он, пытаясь просчитать, во что может вылиться ее просьба, которую он однозначно удовлетворять не собирался.

Во-первых, «отпетая преступница» из нее никакая — она расколется на первом же допросе или через десять минут передумает о своем желании принести напрасную жертву в собственном лице. Во-вторых…

Да нет никаких «вторых»! Все ее предложение — один сплошной бред, даже думать об этом не стоит, а вот что оно может за собой повлечь… Это внушало определенные опасения.

Одно опер понял сразу — сдавать им «любимого» эта конченая шлюха не собиралась! Зато ему рассказать про свое «задание» — могла вполне! Волосы зашевелились у него на затылке, когда он представил, как отреагирует на его «огрех» начальство.

— Ты, что, все рассказала Кресту? — снова схватив Олесю за запястье, взревел Кир в бешенстве. Он был так зол, что готов был сломать ей руку.

— Кому?! — Олеся едва не задохнулась от боли, безуспешно пытаясь освободить второй рукой ноющее запястье.

— Женечке своему ненаглядному, *ля!

— Нет! Нет! Кир, правда! — и снова ее тонкие пальцы попытались ослабить безжалостную хватку опера.

— Но собиралась, да?! — он дернул Олесю на себя, еще крепче сжимая пальцы вокруг хрупкого запястья.

Она молчала, но этого Киру было достаточно. Стоило взглянуть ей в глаза, чтобы увидеть там невысказанный ответ. Его просто заколотило от злости.

— А ну вылезай! — приказал он, наконец-то оставив в покое ее бедную руку, и сам вылез из машины.

— Что?

Его неожиданная вспышка гнева сбила с толку Олесю, она перестала нормально соображать, оттого и замешкалась, не выполнила приказ сразу.

— *ля, тебе, че, сто раз повторять надо?! Или ты глухая?! — Кир, быстро обойдя капот, распахнул дверь с пассажирской стороны и грубо поволок девушку наружу. — Ты с ним семью строить собралась, да?! В любовь играешь? — выговаривал он ей, таща ее за собой по улице и не обращая внимания на ее напрасные попытки вырваться. Встречающиеся им навстречу жильцы соседних домов удивленно оборачивались им вслед, останавливались, осуждающе качая головой, но не это страшило Олесю. Она с ужасом внимала словам Кира и понимала, что он тащит ее домой! К Жене и Насте! — А вот мы сейчас все ему расскажем, и он поймет, что, такой как ты, верить нельзя, и, вообще, нормальному мужику лучше держаться от тебя подальше! Все равно, ты только на одно годишься!

Они с топотом поднялись по ступенькам крыльца и с грохотом ввалились в дом. В память Олеси навсегда врезались лица Насти и Жени при виде нее и вломившегося как к себе домой опера — вытянутые, ничего не понимающие, испуганные.