Время возвращать долги

— Извините, мне звонили, — попробовала привлечь внимание дежурного Олеся, но тот лишь выставил вперед руку — погодите.

Уже и оперативники за спиной исчезли, и посетители вокруг нее поменялись, а дежурный все говорил и говорил по телефону. Наконец он положил трубку и приготовился слушать ее.

Следователя, к которому ее направил дежурный, в кабинете не оказалось, и Олесе снова пришлось вернуться в фойе. Дежурный, видимо, что-то вспомнив, обратно отправил ее к тому же кабинету, даже вызвался проводить, а по дороге заглянул еще в одну дверь. Через несколько минут подошел и следователь, высокий, долговязый мужчина в форме.

Олеся невольно вздрогнула. Она давно уже заметила за собой неприятную странность — вздрагивать при виде полицейских. Это был отголосок тех времен, когда ее сутенеры еще не наладили контакт со стражами закона, и ее в числе других «ночных бабочек» могли запросто замести в ментовку за проституцию. А у нее ребенок был дома маленький, который каждое утро ждал ее возвращения домой. Потом она еще вздрагивала тогда, когда поблизости от нее и Насти оказывался кто-то из ее клиентов. Боялась, чтобы ненароком при дочери не повели себя грубо, не назвали плохим словом.

— Где Настя? — только и смогла выдавить Олеся, встретившись со строгим взглядом мужчины, держащим наизготовку ключ от кабинета.

— Вы мама Насти Таюрских? — внимательно оглядев ее, поинтересовался он.

— Да, я, — выдохнула девушка, наблюдая за тем, как он отпирает дверь. — Где моя дочь?

— Присаживайтесь, — в кабинете следователь жестом указал на стул.

Олеся быстро прошла вглубь кабинета и опустилась на стул, нетерпеливо взглянула на мужчину.

— Я хочу увидеть дочь, скажите мне, где она?

— Сейчас с ней беседует инспектор по делам несовершеннолетних, — ответил тот. — Вы уже в курсе, что девочка сбежала из школы с мужчиной, которого называет своим другом? Скажите, вы знаете некоего Евгения Крестовского?

Олеся поначалу даже растерялась. Она не сразу поняла, что речь шла о Жене, а поняв, едва заметно кивнула.

— Вы хорошо его знаете? — продолжал допытываться следователь.

— Нет, он просто знакомый, — Олеся запнулась, и тут же последовал очередной вопрос:

— А вы в курсе, что у вашего «просто знакомого» за плечами судимость? И по довольно тяжкой статье?

Олеся молчала, но и по ее взгляду было все понятно.

— Это вы попросили его забрать вашу дочь из школы?

— Нет! Я не просила! — горячо выпалила она и тут же поняла, что совершила ошибку.

Следователь достал из стола чистый лист бумаги и ручку и положил перед ней.

— Пишите заявление.

— О чем? — недоуменно посмотрела на него Олеся.

— Как о чем? — тоже удивился тот. — О том, что гражданин Крестовский без вашего ведома забрал вашу дочь из школы и увел ее в неизвестном направлении. Хорошо еще, что учительница вашей дочери проявила бдительность и вызвала наряд, неизвестно, чем бы все это закончилось.

Олеся не успела ничего ответить, как едва слышно скрипнула дверь, и в кабинет кто-то вошел.

— Ну, что у тебя? — поинтересовался бодрый мужской голос, показавшийся ей знакомым. — Заявление на него будет?

Оторвав взгляд от белого листа, лежащего на столе, Олеся подняла глаза на вошедшего и моментально вспыхнула. Внутри все ухнуло вниз. Прямо возле нее стоял один из оперов, крышующих их бордель, и часто пользующийся ее услугами. Если честно, не самый приятый тип из всех.

Глава 14

Опер тоже узнал ее. Брови его поднялись, на губах заиграла нехорошая улыбка. В этот момент у Олеси возникло смутное подозрение, что просто так это все не закончится.

— Ну, что, гражданка Таюрских, будем писать заявление? — обратился к ней следователь.

Она отвела взгляд от вошедшего опера, уставилась сидевшему напротив нее мужчине прямо в переносицу и задумалась. Вспомнила все, что случилось с ней и Настей за последние дни. Если забыть о непосредственном моменте знакомства, то они обе ничего плохого со стороны нового знакомого не видели. Наоборот, он оказал ей неоценимую помощь, когда она не знала, на кого оставить дочь. И даже сейчас, несмотря на все свои бредовые фантазии, она здравой частью рассудка понимала, что никакого вреда Женя Насте не причинил — по телефону ей сразу сказали, что с дочерью все в порядке. Значит, и поводов и причин для заявлений с ее стороны нет, а следователь ведет ему одному понятную игру. Или не только ему…

— Гражданка, вы меня слышите? — позвал ее следователь, не дождавшись от нее ответа. — Заявление писать будем?

— Нет, — чуть слышно произнесла Олеся, чувствуя на себе пристальный изучающий взгляд оперативника, расположившегося на диванчике сбоку от стола, и насмешку, которая будто приклеилась к его губам.

— Почему же? — удивился следователь. — Крестовский вашу дочь увел? Увел. Вы его просили об этом? Нет. А если бы он ее не в парк повел, а сразу куда-нибудь на хату, развлекаться? Опыт в подобных развлечениях у него уже имеется.

Опер все это время молчал, с интересом наблюдая за монологом коллеги, и лишь после очередного отказа Олеси писать заявление, подал голос.

— Выйдем на минуту, — сказал он следователю.