Время ужаса

Я всю жизнь старалась быть лучшей, чтобы быть достойной носить белые крылья, сражаться за Бен-Элим. Разве это плохо?

Ты сражаешься, чтобы доказать другим, — продолжал Исрафил, голос был низким и свирепым, предназначенным только для ее ушей. Гордость движет тобой, и ты думаешь, что это делает тебя сильным". Его слова подействовали на нее так же сильно, как и последовавший за ними шквал ударов. Рив пошатнулась назад, ее парирования и блоки стали еще более дикими, а ее ответные удары рассекали лишь пустой воздух. 'Но ты ошибаешься, — продолжал Исрафил, — твоя гордость — твоя слабость'.

Она почувствовала боль в груди от его слов, мир вокруг нее померк, ее зрение сосредоточилось только на Исрафиле.

'Она делает тебя хрупкой', - сказал он, скривив губы в отвращении и разочаровании.

Рив отшатнулась, вылетела в открытое пространство, чтобы прийти в себя; она задыхалась, как будто ее только что ударили в живот.

Хрупкая? Нет. Я сильная, я тренировалась для этого каждый день, всю свою жизнь.

Клинок Исрафила проскользнул сквозь ее защиту, но быстрые ноги отвели его в сторону, и острие задело кожу ее куртки.

'Это потому, что у тебя нет отца?' сказал Исрафил, кружась вокруг нее. Ты чувствуешь, что должна так сильно стараться, чтобы доказать свою правоту?

'Что?' Рив впервые заговорила, чувствуя, как ее шок и боль переходят в нечто другое, окрашенное в красный цвет. 'Нет, — сказала она с рычанием, — моя сестра — Белокрылая, как и моя мама до нее. У меня достаточно поводов для восхищения. .' Еще удары, вытесняя воздух и слова из ее легких, деревянный клинок Исрафила уперся ей в плечо, один удар перетек в другой, врезаясь в ребра. Взмах его крыльев, и она отшатнулась назад, опустившись на одно колено, боль в боку усиливала гнев, разбухающий в ее нутре, возмущение тем, что ее так обидел тот, кого она уважала полностью и безраздельно всего несколько ударов сердца назад.

Мой отец? Он давно мертв.

Она подняла глаза на Исрафила, который висел над ней, рот его был искривлен в какой-то неразборчивой эмоции.

'Ты слаба', - сказал он ей.

Рив прыгнула на Исрафила, и ее охватила красная ярость. Она схватила его за пояс и подтянулась выше, увидела, что рот его шевелится, но смогла лишь смутно расслышать выкрикиваемые им слова, потому что в голове у нее стоял такой рев, словно буря сотрясала деревья Драссила, а потом ее кулак врезался в лицо Исрафила, раз, два, кровь хлынула из его носа, а его крылья бились, поднимая их выше. Часть ее была потрясена тем, что она делала, но эта часть была маленькой и бессильной, наблюдателем событий, не более того, наблюдая, как она обрушивает на Бен-Элима дождь ударов. Но даже тогда она слышала только его слова: "Ты слаба, ты хрупка", а потом красный туман заполнил ее голову и зрение, и она не видела и не слышала ничего, кроме собственного беззвучного воя.

Рив моргнула, очнувшись, и резко села. Она почувствовала давление на грудь и увидела лицо своей матери, которая смотрела на нее, прищурив обеспокоенные глаза.

Спокойно, Рив, — сказала мама. Отдохни немного.

Как будто я когда-нибудь воспользовалась этим советом. Рив фыркнула, оттолкнув мамину руку. Она села и увидела, что все еще находится на поле для боя, ее мама стоит на коленях рядом с ней, а толпа собралась полукругом вокруг Вальда и других, прошедших испытание воинов. Они стояли в ряд, их лица светились от напряжения и гордости, а Исрафил стоял перед ними, одобряя их мастерство.

Ты слаба.

Рив приложила руку к голове, зажмурив глаза, вспоминая застывшие мгновения: прыжок на Исрафила, кровь из носа, взлет в небо.

"Что… случилось?" — пробормотала она, боль в спине между лопатками пульсировала в голове. Она повернулась, передернула плечами.

'Ты напала на Исрафила', - сказала ее мама ужасающим шепотом.

Голоса ее спутников и друзей поднялись вверх, произнося первые строки Клятвы.

"Я защитник Верных", — начали все они, и голоса их зазвучали звонко.

Я должна быть там, рядом с ними, подумала она. Они должны быть моими соратниками по мечу, за исключением того, что они прошли свое испытание воина, а я потерпела неудачу.

Я — острый клинок, который сразит Падшего", — эхом разнеслось по полю.

Она оглянулась на маму, которая смотрела на нее грустными, разочарованными глазами.

С задыхающимся звуком в горле Рив протиснулась мимо мамы и побежала. Она увидела, как головы из собравшейся толпы повернулись и уставились на нее; ее сестра, Афра, ее прежний гордый взгляд теперь остался в прошлом.