Время тяжелых ботинок

– Мог, но вряд ли это представляет для нас опасность. Если предположить, что он чей-то агент, то это был его первый оперативный контакт за шесть месяцев, а так не работают.

Желвак тоже чувствовал – фуфло всё это, пустая затея.

– Сколько же километров он прошёл?

– Да, Сергей Палыч, и умножьте это на сто восемьдесят дней. Мои орлы уже звереют, когда слышат, что снова надо пасти Брута.

– Твои предложения, Алекс?

– Наблюдение снять.

Желвак снова подошёл к окну. На набережной молодёжь каталась на роликовых коньках.

Может, он ошибается в своих подозрениях, и Кинжал такой же простой молодой человек, как те, на роликах? Да, но только легко и с песней замочил Ахмета, Рогожу и Желтка. От него и требовалось всего ничего – слегка пырнуть кого-то из сокамерников, охрану они бы позвали сами, и инцидент был бы исчерпан. Так нет же, всех троих – на всю длину клинка.

Желвак понял, что этот клубок надо разматывать с другого конца.

– Если предположить – чисто теоретически, – что он всё-таки агент, то квалификация достаточно высокая, и для его раскрытия нужны другие методы, – анализировал ситуацию Алекс. – Однако я продолжаю настаивать, что по моей части он опасности не представляет.

– Зачем же уходил от «хвоста»?

– Молодой, борзый, кровь играет. За столько времени слежки даже подслеповатый заметил бы, что за ним ходят. Вот он и решил порезвиться. А почему – нет!

Это Желваку не показалось убедительным:

– Кому ещё из своих коллег ты его показывал?

– Его смотрел психолог с Лубянки, у меня накопилось часов пять видеозаписи Кинжала в разных ситуациях. Вывод – в наших школах он не учился. Другой мой коллега заключил, что в его рефлексах не просматривается спецподготовка. Вот, казалось бы, мелочь. Наш человек никогда не сядет в общественном месте спиной к входу, это – на уровне подсознания. Но именно так всегда располагается Кинжал.

Он слишком похож на офицера – своей интравертностью, скрытностью, взрывным характером, даже походкой. Вырос в военной среде, это и сказалось. Нестандартно его поведение во время трёх эксцессов, которые мы спровоцировали, – в ресторане, в метро и у дома Ликуши. Офицер спецслужб от драки уклонится – независимо от его физической подготовки, и тут же постарается исчезнуть. Это азы профессии. Нам скандал не нужен по определению. Любой такой конфликт имеет вероятность провокации, а это уже – провал. Как же ведёт себя Кинжал? Вы знаете, ломал челюсти, рёбра, был случай тяжёлого сотрясения мозга. И никакого стремления уйти с места происшествия. Он упивается дракой, хотя сам никогда первым не начинает. Наш человек, как правило, серенький, незаметный, идёт по улице – его и не видно. А этот ходит гоголем, вырядился на тысячу долларов, ногти отполировал. Нет, в наших заведениях он не учился, а дилетанта в холдинг бы не заслали, они здешний уровень знают.

Желвак молчал, пытался понять, насколько важно всё, что говорит сейчас его контрразведчик, въедливый скрупулёзный профессионал.

Алекс опять осторожно вернулся к старой теме:

– Мне бы получить информацию, как он к нам попал, каков механизм его первичного контакта с холдингом, это бы много прояснило. Я понимаю, Сергей Палыч, у вас могут быть свои секреты даже от меня. Но если бы вы поделились, с какой горы он к нам скатился, это сняло бы хоть часть вопросов.

Желвак решился. Видно, настал час, – никуда не денешься.

– Проверь мне гражданку Уробову Алёну Евгеньевну, родилась 26 октября 1951 года в Калининграде.

Любую, даже самую неожиданную информацию полковник принимал с лицом сфинкса.

Но иногда и ему приходилось округлять глаза – как в данном случае.

Весь ближний круг Алёнку знал, все её любили. Чувствовалось, какое благотворное влияние она оказывает и на Палыча. Рядом с ней он становился спокойнее, терпимее, расстался с шокирующими обывателя тюремными привычками. Когда она умерла, в холдинге был траур.

Ещё в 1992 году, как только Палыч познакомился с Алёнкой, её тщательно проверили. Дочь генерала-связиста сразу после школы сбежала с офицером, разрушила чью-то семью. Была вольнонаёмной в армии, в Прибалтике. После гибели мужа при невыясненных обстоятельствах из армии ушла, переехала в Кузбасс, где работала в многотиражной газете крупного шахтного объединения. Сын Егор, 1981 года рождения, подсел на наркотики, умер в начале 1997 года от передоза.

И вот – снова проверка.

– У тебя есть выходы на управление кадров Министерства обороны?

Полковник видел, что Палыч говорит словно чужим голосом.

– Если нет – поищи. Мне нужен подробный послужной список этой Алёны Уробовой. «Вольнонаёмная», – раньше это меня устраивало, теперь – нет. Алекс, обещай любые деньги. Повторяю – любые. Распиши мне её жизнь по минутам, начиная с выпускного бала, с июня 1968 года в Калининграде. И ты знаешь наш закон: всё делать степенно, но мгновенно.

– Да-да, брутально и банально.

– Не банально, полковник, – анально, классику надо знать.

Пока Алекс переваривал поставленную задачу, Желвак и сыпанул ему перцу, чтоб дошло до самой печёнки: