Время смерти

— Вы очень любезны, Валерий Петрович, — улыбнулась ему на прощание Крылова, — а ведь странно, да? Такая большая служба безопасности, а опасности прямо на каждом шагу. То пожары, то убийства, то похищения. Недорабатывает безопасность ваша, Валерий Петрович. Встряхнуть их надо, как вы думаете?

— Я непременно над этим подумаю. — Герасимов не мог дождаться, когда говорливая посетительница наконец покинет его.

— Подумайте, Василий Петрович, подумайте. Ну до встречи! До скорой нашей с вами встречи.

Крылова была уверена, что, как только она вышла из кабинета, Василий Петрович немедленно позвонит Гуревичу. Это ее нисколько не смущало. Звонок Герасимова в данном случае будет означать только одно: Гуревич начнет нервничать на две минуты раньше. Может быть, это именно то, что ей сейчас нужно.

Последовав совету Герасимова, она спустилась на один этаж и повернула по коридору налево. Почти все левое крыло здания было отсечено стеклянной матовой перегородкой, на которой висела серебристая металлическая табличка. «Служба безопасности и контроля», — прочитала Крылова и нажала кнопку переговорного устройства.

— Вы к кому? — донеслось из динамика.

— Мы к господину Гуревичу. — Виктория поднесла к глазку видеокамеры свое удостоверение.

— Минуту, — отозвалось переговорное устройство.

Крылова убрала удостоверение в сумочку и от нечего делать начала считать. На тридцати восьми замок негромко щелкнул и дверь приоткрылась.

— Вы очень, очень любезны, — помахала она рукой дежурившему на входе охраннику, — какой кабинет Германа Юрьевича?

— Последний кабинет по коридору, — указующе махнул рукой охранник.

Виктория неторопливо двинулась по коридору. Не успела она пройти и несколько шагов, как дверь дальнего кабинета распахнулась, и навстречу ей вышел сам руководитель службы безопасности.

— Виктория Александровна, здравствуйте, мне сказали, что вы хотите со мной пообщаться.

— Валерий Петрович сказал? — усмехнулась Крылова, — здравствуйте, Герман Юрьевич.

— Так ведь охранник сообщил, — не стал признаваться Гуревич, — лучше просто Герман.

— Ясно, охранник, — не стала спорить Вика, — что же, ведите в свои апартаменты, если вы не против. Действительно хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Прошу вас. Может быть, кофе? Я как раз собирался выпить чашечку.

— Почему бы и нет?

Они сели в кресла возле небольшого кофейного столика и некоторое время разглядывали друг друга. Лицо Гуревича не выдавало его эмоций. «А ведь он красив, очень красив. Один подбородок чего стоит», — отметила Виктория. Она уже видела Гуревича на фотографиях, но в жизни он был еще лучше. Уверенный взгляд, прямой нос, четко очерченные крупные чувственные губы и ямочка. Ямочка на волевом подбородке, которая наверняка вскружила не одну женскую голову.

— Так чем я могу быть полезен Следственному комитету? — улыбнулся Герман, обнажив ровные белые зубы. — Постараюсь ответить на все ваши вопросы, насколько это будет в моих силах, естественно.

— Вот хотела спросить, Герман, почему вы с такими данными в кино не снимаетесь? — улыбнулась в ответ Виктория. — Мне кажется, на большом экране вы смотрелись бы великолепно.

— Так ведь не зовут, Виктория Александровна, — добродушно рассмеялся Гуревич, — да и мне такая мысль в голову, признаться, не приходила.

— А жаль, вы могли бы быть главным героем какого-нибудь фильма. Или наоборот, главным злодеем. Это всегда интересно, когда отрицательный персонаж хорош собой.

— Возможно, — Гуревич неторопливо почесал мочку уха, — если честно, никогда над этим не задумывался. Наверное, это женский взгляд на кинематограф. Но вы ведь здесь не ради того, чтобы говорить о кино. Я прав?

— И красив, и умен, — вздохнула Крылова, — вы правы, Герман, абсолютно правы. Говорить мы будем с вами отнюдь не о кино. Разговор у нас будет более жизненный. Разговор будет о смерти.

— О смерти? И о чьей же смерти мы будем беседовать?

— Для начала о смерти Ольги Никитиной. А потом и о смерти господина Белоусова. Хотя возможно, что придется говорить и том и другом одновременно.

— Но какая связь? — удивился Гуревич. — Никитина ведь погибла из-за банальной пьяной аварии. А потом и этот идиот сам разбился. Насколько я знаю, даже дело уже закрыто в связи со смертью подозреваемого.

— Герман, вы же взрослый человек, да и сами работали в нашей системе. Вы же знаете, чтобы вновь открыть дело, и повод не всегда нужен, достаточно одного желания.

— Знаю, — кивнул Гуревич, — это одна из причин, почему я ушел из розыска. Возможно, со временем и вам это уже не будет так нравиться.

— Я бы не сказала, что мне это нравится. Но в данном конкретном случае, чтобы вновь открыть дело, повод есть, причем достаточно весомый.

— И какой же, если не секрет? — подался вперед Гуревич.