Время скорпионов

— Как знать! Некоторые вещи не могут происходить, пока не подписаны приказы на самом высоком уровне. Теперь уже ни для кого не тайна, что не всегда решения находятся в тех же руках, что и перья, подписывающие официальные документы. К тому же через пару месяцев в высших сферах будут думать о другом. На мой взгляд, никто не в курсе, но все знают. В случае неудачи все можно отрицать. Они в этом большие доки. И поддерживают друг друга. Вопреки соображениям права, бремя некоторых привязанностей, как бы стары и затруднительны они ни были, разделяют все.

Амель что-то пробормотала, агент не расслышал:

— Что вы сказали?

— Что это напоминает мне трех обезьянок. Знаете, одна закрывает себе глаза, другая затыкает уши, а третья — рот.[265]

Какое-то время оба молчали.

Журналистка устало поднялась.

— Все-таки зачем вы пришли?

— Я бросил порученное мне дело. Меня ищут.

— Почему?

— Есть одна проблема. Мне кажется, что параллельная спецоперация ведется плохо. Без сомнения, из-за вас. Хотя бы частично. Но еще и потому, что в дело вмешалась полиция. С самого начала тот, кто придумал все это безумие, упустил одну маленькую деталь: последовательные смерти многих завсегдатаев органов внутренних дел могут лишь привлечь чье-то внимание в тот или иной момент. И бородачей тоже. Я из-за вас сделал пару глупостей…

— Что?! — Амель взорвалась. — Теперь выходит, все из-за меня?

— Потише… Я этого не говорил. Но с тех пор как я вас заметил, вас и вашего Ружара, мое поведение сделалось подозрительным для моих братьев по джихаду, и мне пришлось покинуть их. Две недели назад они чуть не убили меня. Мне пришлось защищаться, и я… — Карим умолк и посмотрел на Амель. — Управление военной разведки выследило меня и изолировало. Меня допросили и, поместив под стражу, отстранили от операции. Это ненормально. В конце концов я убедился, что они решили тем или иным способом пожертвовать мной, если дела обернутся плохо. Забавно…

— Не вижу ничего забавного.

— Нет, я не о том, не об этой истории. Я думал о своем отце. Свои отвергли его, потому что он отказался примкнуть к группировке, которой не доверял. Для своего народа такой человек — предатель, хуже, коллаборационист. Но мой отец ничего не совершил против кого бы то ни было. Я же сделал выбор, я выбрал страну, в которой родился, свою страну. И все же стал тем, кем никогда в конечном счете быть и не переставал, — харки.

Амель снова спросила:

— Почему вы здесь? Вы должны были пойти к Ружару. Он опытнее меня. Его-то послушают. — Она видела, что агент сомневается, а главное, избегает ответа, и поняла, чего он от нее ждет. — Потому что я дочь эмигрантов, да? Как вы? — Забыв об осторожности, она снова раскричалась: — Между нами нет ничего общего!

Удивленный таким бурным всплеском эмоций, Феннек прежде всего попытался заставить ее замолчать, затем, не достигнув желаемого результата, перешел в контрнаступление:

— Мне казалось, что вы смелая, неподкупная журналистка. Похоже, я ошибся.

— Избавьте меня от необходимости выслушивать ваши дешевые нравоучения, ваше положение слишком шатко, чтобы учить меня. Будет лучше, если типы вроде вас… — Амель не закончила.

Они смерили друг друга ненавидящим взглядом, затем напряжение спало.

— Еще я хотел предостеречь вас. За вами следят.

— Знаю, вы мне уже об этом сказали.

— Нет, эти недавно. Есть кое-кто еще.

Амель опустила глаза.

— Как-то вечером я наблюдал за вами в районе Бастилии. Вы встретились с мужчиной, не старым, среднего роста, с коротко постриженными темными волосами. Вы часто видитесь? Он ваш друг?

Ответа не последовало.

— Как давно вы его знаете? — Карим взял ее за плечи, чтобы развернуть к себе лицом, и пристально посмотрел ей в глаза. — Вы ведь знаете, о ком речь. Вы только что произнесли одно имя, Жан-Лу. Это он, не так ли? Вы подумали, что я — это он, и испугались. И были правы, потому что он вернется. У него нет выбора.

Резким движением Амель высвободилась из рук Феннека.

— Мне очень жаль, но я не оправдала себя как журналист. Ничем не могу быть вам полезна.

Она отступила на несколько шагов.

— Не можете или не хотите? Не давайте своим чувствам ослепить вас относительно истиной природы этого человека. Он всего лишь убийца и…

— Довольно! Уходите!

Феннек сделал глубокий вдох и продолжал:

— Я подожду еще несколько дней. Если вы передумаете, вот электронный адрес: я составил его из наших имен: [email protected]. Напишите мне. — Он ждал какого-нибудь знака согласия, его не последовало. — Удачи.

И он исчез во мраке.

13.01.2002

Линкс припарковал свой «Транзит» в небольшой промзоне между двумя зданиями. В нескольких метрах от железной дороги. Стояла ночь, все было тихо.

Он сверился с часами. Скоро.