— А у Фодиля?
— Тоже, но на этот раз в крови и моче, как и у Сесийона.
— Организм еще не успел вывести вещество. Эти двое подверглись воздействию наркотика незадолго до смерти.
Магрелла кивнул:
— Доктор тоже так думает. Однако мы по-прежнему не знаем, отчего умер Хаммуд. Лично я не понимаю, зачем бы «решительный, действующий по плану и натренированный» мужик, — он особенно выделил эти слова, — стал рисковать и бросать свою жертву в воду живой, в надежде, что она утонет.
— Я тоже. Здесь что-то другое.
— А Сесийон? Найдется с дюжину клошаров, которые признаются, что били его.
— И разумеется, они это делали. Но парень не сам там оказался.
— Ни один из бомжей не говорил про кого-то еще.
— Разве они были в состоянии кого-нибудь еще заметить? Кто больше похож на пьяного клошара, чем другой…
— Непьяный клошар?
Полицейские умолкли. Движение на набережной Анатоль-Франс было плотным, и они еле ползли. Через несколько минут их молчаливые размышления прервал офицер уголовного розыска:
— Скажи-ка, на какие мысли наводят тебя трое обколотых и обработанных электрическими дубинками парней?
Прежде чем ответить, Понсо выдержал паузу:
— Должен сообщить тебе одну вещь, даже две. Первая напрямую касается тебя. Сама по себе она никак не влияет на проведение расследования, однако открывает путь к размышлению. Ты меня слушаешь?
— Говори, это не пойдет дальше моей машины. Уж не ради этого ли мы нарезаем круги вокруг твоей конторы?
— Хорошо информированное лицо дало мне понять, что смерть Хаммуда может быть результатом сведения счетов между бородачами.
— Как это?
— Не стану входить в детали, но, по непонятной причине, наш пловец выдал одно имя, что привело ко многим задержаниям и ликвидации сети, готовящейся нанести удар по Европе, точнее, по Франции.
Магрелла присвистнул:
— В сентябре?
Утвердительный кивок.
— И его дружки отомстили?
— Именно так.
— А что с двумя другими?
— Хаммуд и Сесийон очень тесно связаны между собой. Возможно, они сообщники, кто знает. Относительно Фодиля надо бы еще разобраться, но связь существует.
— Что это за связь, в которой ты так уверен?
Понсо не ответил.
— Откуда вы все это знаете?
— А как ты думаешь, чем мы целый день занимаемся? Наблюдаем и собираем сведения. У меня есть… в общем, у меня был достаточно верный источник в двадцатом округе, в том месте, где проводили время две твои жертвы. Среди прочих деталей он подтвердил мне близость ливанца с обращенным. Он же рассказал мне о втором факте, который я хотел с тобой обсудить. Один журналист пришел в тот сектор, чтобы кое-что разнюхать. Он встретился с моим связным, чтобы поговорить с ним о… держу пари, не отгадаешь!
— О Хаммуде?
— Попал. И о Сесийоне тоже.
— А о Фодиле?
— Когда писака встречался с моим связным, брат Мустафа еще не был мертв. Он находился на улице Нелатон, целый и невредимый.
— Как зовут этого достойного представителя «четвертой власти»?
— Бастьен Ружар.
— Бывший маоист?
— Он самый. Ты его знаешь?
— Он раза два-три приходил на набережную.[196] Занимается преступлениями.
— Из-за его идиотских выходок мой источник засекли, и теперь он вынужден отсиживаться у своего сына в провинции. К тому же Ружар занимается этим делом не один.
— То есть?
— С ним работает девушка, молодая журналистка, только что закончившая учебу. Школа журналистики после факультета политологии Парижского университета — прямой путь к вершинам профессии. Официально она подбирает ему документацию для какой-то книги, которую он пишет. На самом деле помогает в расследовании дела двух мертвых исламистов. Например, нам известно, что он отправлял ее к матери обращенного, в пригород Лиона. Заодно он с ней спит.
— Шпионить за журналистами дурно.
Понсо бросил взгляд в сторону Магрелла и увидел, что тот улыбается.
— Эта малышка меня очень интересует.
— Почему? Она хорошенькая?
Офицер госбезопасности проигнорировал его замечание:
— Я тебе говорил, что ее родители марокканцы? Похоже, за последние три года их вера сильно окрепла. Они готовятся совершить хадж — великое паломничество в Мекку, которое каждый истинный мусульманин должен совершить хоть раз в жизни. Ее сестра верующая и замужем за мусульманином, соблюдающим обряды.
— И поэтому молодая женщина является опасной террористкой?
— Нет. И все же меня интересует, почему вдруг четыре раза на этой неделе она наведывалась в главную парижскую мечеть. Разумеется, в часы молитвы.
— На то может быть множество причин. Меня больше волнует, как им удалось напасть на след наших бородачей.
— Не имею ни малейшего представления. Информация не может идти от вас?
— Не более чем от вас. — Офицеры обменялись взглядами, после чего Магрелла закончил: — Возможно, Институт судебно-медицинской экспертизы, но я сомневаюсь. Им ничего не известно о генеалогии трех наших покойников.
Они въехали на мост Конкорд.
— Ладно, и что теперь?
— Ты хочешь найти убийцу, а я хочу знать, почему убили этих типов.
— Я думал, твой информатор сказал тебе, что…
— Моему информатору известно не все, и он упоминал только ливанца. А не двоих других. Я ему доверяю, но, как ты знаешь…
— Доверяй, но проверяй.
Понсо улыбнулся: