Время скорпионов

— Больше рассказывать нечего. — Молодая женщина глотнула чаю. — Ах нет, еще я потеряла бумажник. — Она опустила голову. — Сильвен убьет меня.

— То есть как?

— Он снова скажет, что я…

— Да нет, я спрашиваю, как ты его потеряла?

— Один тип толкнул меня, сумка упала. Я не обратила внимания, что бумажник выпал, потому и не подняла его, вот и все. Когда я вернулась в бар, его там не было…

— Толкнул? Когда, как, где? Опиши этого парня.

Властный и серьезный тон удивил Амель.

— Эй, да не волнуйся ты, этот тип никак не связан со Стейнером. В баре он сидел рядом со мной. Он налетел на меня, потому что не видел. Я ведь тоже его не сразу заметила…

— Это случилось в кафе?

— Да, как раз когда Стейнер выходил.

— Мне это не нравится.

— Парень был там еще до моего прихода. Поверь мне, этот мальчишка совершенно не производит впечатления… Знаю я их: молодой банковский служащий, ничего не видит дальше собственного носа. С Сильвеном я повидала сотню таких. Совсем не Джеймс Бонд.

Ружар покачал головой. Прошло несколько секунд.

— Ты уверена, что старик ни с кем не разговаривал?

— Ни с кем, кроме официанта.

— У него ничего с собой не было, когда он вошел? Конверта, портфеля, который он мог бы оставить, уходя?

— Нет, только зонтик.

— Значит, возможно, он тебя заметил раньше. И пришел рассмотреть поближе. Это подтверждается тем, что он потом еще разглядывал тебя из машины.

Амель открыла рот, чтобы что-то сказать. Но передумала.

Ружар с озабоченным видом смотрел на нее:

— Надо подумать, какое у этой истории может быть продолжение.

— Я… я не хочу сложностей.

Журналист расхохотался:

— Тогда меняй профессию. Представляешь себе, ведь если Стейнер так крепок, как кажется, это только начало… но именно на это ты и подписалась. Выследить крупную дичь, изменить порядок вещей: разоблачение обычно связано с риском.

— Думаешь, Стейнер — это серьезно?

— А ты еще не поняла? Телохранители, оборонные договоры, Африка; к тому же он в два счета вычисляет тебя. Крутовато. Еще бы узнать, что нам с этим делать, ведь у нас по-прежнему нет объяснения, почему он обратился ко мне.

От этого «мне» молодая женщина поморщилась. Она считала, что тоже хоть немного ответственна за ход дела. Без нее Ружар, скорее всего, не продвинулся бы в этой истории. Однако она воздержалась от напоминаний.

— А еще было бы интересно узнать, кто такая «Мартина».

— Точно. Ну ладно, сегодня вечером мы уже ничего не придумаем. Иди-ка ты домой и передохни. Оплачу тебе такси, ты заслужила. Только попроси у шофера квитанцию.

Он вышел из кухни, чтобы вызвать машину по телефону.

В ожидании Амель прихлебывала чай. Дневное возбуждение спало, и она чувствовала себя опустошенной, усталой. Она глянула в окно и отвернулась, увидев лишь черноту ночи.

Амель услышала, как открылась и хлопнула входная дверь. Вскоре на пороге кухни появилась роскошная пятидесятилетняя женщина. Обнаружив незнакомку, она остановилась. Молчаливый обмен холодными взглядами продолжался до возвращения Ружара.

— Ты уже вернулась? Познакомься, это Амель. Амель, это Стефани, моя супруга.

— Полагаю, опять новая стажерка? — Мадам протянула вялую руку и отдернула ее, едва коснувшись ладони молодой женщины. Затем развернулась и вышла из кухни, ничего не добавив.

— Машина подъехала, тебе пора. Завтра позвоню.

Амель кивнула и, сознавая, что она лишняя, поспешила исчезнуть.

— Спасибо.

Уже на площадке она услышала из-за закрывшейся двери сердитый голос Ружара.

06.10.2001

Следом за одним из жильцов Карим проник в дом на улице Криме. Никто не видел, как он вошел, — улица была пуста. Поднявшись по лестнице, он без труда определил квартиру, где прятался Делиль. Имя съемщицы было написано на звонке. Чтобы войти, агенту не понадобилось ломать замок, дверь не была заперта.

Оказавшись внутри, он не шевелился, пока глаза не привыкли к темноте. Жилище пахло затхлостью, горелой пластмассой и грязной посудой. Вскоре он разглядел разбросанные в гостиной на полу, на столе и на диване газеты и журналы. Там же валялись стаканы и чашки.

Похоже, сюда уже давно никто не заходил. Судя по ежедневнику, Делиль должен был оставаться в Париже до шестого октября. Совершенно очевидно, был приказ беспокоить его только в чрезвычайном случае. Имелись все основания предполагать, что его товарищи не знают, что с ним случилось. А если они в курсе, то, должно быть, считают, что исламист сам скрылся.

Феннек пошел вглубь квартиры. Кухня, как и гостиная, была в беспорядке. В спальне он обнаружил неприбранную постель, раскрытый чемодан на колесиках, ворох одежды на полу и затрепанный Коран, скорее всего оброненный в суете поспешного ухода.

Но никакого по-настоящему значимого предмета, ничего, что могло бы позволить идентифицировать последнего обитателя квартиры.

И все же, судя по предметам личной гигиены, расставленным на столике в ванной, это был мужчина. Мужчина, на время занявший место женщины. К тому же молодой и кокетливой, что было заметно, несмотря на ее политические и религиозные убеждения: помимо самого необходимого Карим нашел кое-какую косметику, аккуратно сложенную в шкафу.