Время скорпионов

Шло время, а гипотеза относительно покушения в Париже четырнадцатого июля будущего года по-прежнему оставалась только гипотезой. До сих пор не обнаружено ни малейшего доказательства, могущего подтвердить ее. Если оружие уже находится на территории страны, оно может быть использовано где угодно и когда угодно. Или вызвать разрушения вследствие банальной ошибки в обращении с ним. Стихийный сценарий, который потребует вмешательства армии.

К тому же Феннек ничего не знал о развитии другой операции, схожей с его собственной. То малое, что ему было известно, наводило на мысль, что его держат в резерве, на случай, если она провалится. Поэтому он готовился к побегу и постоянно думал о той, с кем свяжется, как только окажется на свободе. Об Амель Балимер, журналистке. Он хотел встретиться с ней и все рассказать, чтобы защитить себя, а заодно ее. Он считал, что молодая женщина в опасности. Его собственная карьера загублена, и теперь ему приходилось опасаться за свою жизнь. Угроза, что он поведает миру об этой истории, дала бы ему некоторое преимущество.

Его тени утомились: Карим слышал, как они задыхаются позади него. Хорошо натренированы, но на самом деле не такие сильные бегуны, как он. Он еще прибавил скорость.

Из-за вчерашнего инцидента обстановка усложнилась. Сервье чувствовал, что Амель подумывает об отъезде, но вместе с тем не хочет просить, чтобы он довез ее до вокзала или автобусной станции. Не в силах решиться на окончательный разрыв, она то была приветлива, то замыкалась в чтении или музыке. И много спала.

А их отношения оставались поверхностными, как в первый вечер.

Не смея взглянуть друг на друга, они сидели лицом к лицу в широких и глубоких кожаных креслах улучшенного дизайна, перед горящим камином в гостиной. Между ними находилась и вполне материальная преграда — кожаное канапе современной модели. Сервье пришло в голову, что в магазине этот гарнитур не выглядел таким холодным и безликим, как сегодня вечером.

Отдавшись созерцанию огня, Амель помешивала ложечкой чай.

— Ты первая, кого я сюда пригласил.

Жан-Лу никогда никому не признавался в существовании этого дома, даже Вере. Он принадлежал Обществу недвижимости, [250]в свою очередь контролируемому иностранной компанией, и все административные проблемы решались адвокатской конторой за пределами Франции. Сам Сервье ни в каких документах не фигурировал.

— Ты сожалеешь об этом?

— Нет.

Не совсем правда. И не ложь. Но этого достаточно для того, чтобы чувствовать себя защищенным. Незнакомое ощущение, и оно ему нравилось. Только вот он уже не был уверен, что ему хочется раскрыться перед своей гостьей, хотя бы даже частично.

— Если хочешь, я могу уехать.

Сервье долго смотрел на огонь.

— Слишком поздно, теперь мне придется убить тебя. — Он подмигнул Амель и рассмеялся.

— Что это значит?

— Пытаясь избежать суровой реальности, в конце концов создаешь столь же глупые и негибкие системы, в которые потом сам же стараешься не угодить. И еще больше ограничиваешь себя.

— Не понимаю.

— Свобода — это понятие, придуманное, чтобы нам всем не сойти с ума.

Молодая женщина робко улыбнулась. Ее собеседник как будто говорил сам с собой, продолжая воображаемый разговор. Он даже не смотрел на нее. И все же она не могла вообще не прислушиваться к его словам — за последний год у нее уже был подобный горький опыт.

— Я сообразил, что даже не спросил, сколько тебе лет.

— Двадцать четыре.

— Значит, еще не все надежды умерли. — Жан-Лу наконец повернулся в ее сторону. — Мне вот потребовалось ждать до тридцати шести лет, чтобы признать бесполезность своих поступков.

— Я не думала, что ты такой старый и в то же время такой… несмышленый? — Голос Амель звучал уже не так напряженно. — А я-то хотела попросить, чтобы ты просветил меня кое в чем… Я в отчаянии. — Она стала серьезна.

— Тронут. — Он, разумеется, уловил изменение тона. — Чем ты займешься теперь, когда Ружар… то есть, я хочу сказать, когда вы перестали работать вместе? Ты все равно будешь продолжать эту тему?

— Не знаю. Не думаю. В первое время мне было очень страшно, но теперь, немного отстранившись, я все больше и больше сомневаюсь в основательности всего дела. К тому же, поскольку Ружар все еще мой шеф, было бы некрасиво бросить его. И не слишком порядочно. Одно я знаю точно: мне надо найти работу. Поскорей. Я не смогу слишком надолго поселиться у родителей: мне у них не выдержать. И я боюсь, что после истории с сыщиком Бастьен перед всеми выставил меня дурой.

Журналистка подробно рассказала Сервье о последней встрече в кафе с Ружаром и Понсо.

— Правильно сделала, что все рассказала полицейскому. Ружар, со своей теорией заговора, обязательно бы подставил вас. Легче всего повсюду видеть конспираторов, это помогает забыть о случайностях и об абсурдности нашего существования. И вообще, после того как он сам послал тебя в ловушку, тебе лучше быть от него подальше. Ты должна строить свою жизнь и зарабатывать репутацию. Он — уже пройденный этап.

— Похоже, я плоховато начала.