Время Разителя

Интересовал меня главным образом его мик: в наше время самые смертоносные тайны хранят не в сейфах, но в своем внутреннем компьютере, в голове, в секретных, шифрованных-перешифрованных и многократно защищенных файлах, если пытаться проникнуть в них, не зная броду, острая головная боль заставит тестируемого пробудиться даже от глубокого наркотического сна. Интуиция говорила, что пока еще никакой угрозы для меня не было, храп Альфреда доносился даже сюда. Но при вторжении картина могла измениться не в мою пользу. Я испытывал ощущение некоторого неудобства перед хозяином: как я уже говорил, он был едва ли не лучшим из моих нанимателей. И пришлось потратить несколько минут на то, чтобы доказать себе, что именно так я и должен поступить; впрочем, уговорить себя всегда куда легче, чем любого другого.

Задача проникновения в спальню так и оставалась нерешенной из-за системы защиты. Но мне и необязательно было туда входить: если я подойду к стене, за которой он спит, расстояние между нами будет не более полуметра, а стена — не помеха для сверхвысоких частот.

Я бесшумно занял выбранную позицию. ЛК Альфреда, необходимый для входа в его мик, я успел узнать; вернее, даже не я, а Клара: у женщины другой женщине всегда легче получить нужную информацию, чем мужчине, а личной секретаршей Альфреда была, по традиции, женщина — правда, давно уже вышедшая из обычного секретарского возраста, ей-то единственной Личный Код хозяина и был известен. Я изготовился для проникновения и без особых усилий вошел в голову Альфреда, в мик, в каталог: так было проще всего просмотреть все файлы, которых в голове хозяина было немало: только под сверхзащитой я насчитал их шесть.

Защитных оболочек и шифров я не очень-то боялся: мой собственный мик был уже вовсе не тем, какой вживили мне в младенчестве: за время жизни я не раз подвергал его усовершенствованиям — это не просто и порою болезненно, однако овчинка стоила выделки. Так что сейчас я оказался в файлах Альфреда, нимало не нарушив его сна.

Большинство из них отпало сразу, едва я успел проглядеть их содержимое. Конечно, отчеты личного бухгалтера могли, наверное, содержать немало интересных для налогового департамента сведений, но для моих поисков это был бы не самый короткий путь. Для того чтобы оценить записи сугубо научного характера, потребовалась бы подготовка, какой я не обладал: там была какая-то суперсложная генетика. Личный архив был интереснее: в нем хранилась достаточно обширная переписка, в том числе (к моему великому изумлению) и на чисто лирические темы. Очень нежные (кто бы подумал!) послания даме по имени Маргарита — и ее ответы, не менее трогательные. Тут я решил проявить скромность, и не стал копировать их для последующего изучения. Пошел дальше. Однако быстрый поиск слов «урагара» и «семена» не дал никакого результата. Если интересующие меня данные и содержались в файлах, то, возможно, обозначались иносказательно — условными именами. Будь в моем распоряжении еще неделя, я бы поискал; но я располагал, по собственным расчетам, самое большее часом: именно через это время мне следовало в очередной раз отметиться на контрольных часах, начиная следующий обход. Правда, самую малость я записал себе на мик, экономя место для более важной информации, которая — интуитивно ощущалось — должна была тут найтись.

Она, или во всяком случае что-то, похожее на нужные материалы — обнаружилась в четвертой директории. Уже одно то, что все ее файлы были зашифрованы, заставило насторожиться. Пришлось скопировать все в таком виде; это была явно безнадежная затея, потому что, даже не считая времени на дешифровку, серьезное ознакомление с ними заняло бы, пожалуй, столько времени, сколько люди не живут. Употребив такую гиперболу, я невольно усмехнулся: ну, не так много, конечно… Но я заранее понимал, что вряд ли файлы мне пригодятся: не возникало во мне того подсознательного ощущения, какое способно неожиданно убедить вас в том, что вы отыскали то, что нужно. Наверняка в этих файлах содержалась весьма ценная информация — если бы меня интересовали коммерческие тайны Альфреда или его новые научные разработки и идеи; но они оставляли меня безразличным, а ничего, что имело бы отношение к семенам урагары, в этих файлах и не ночевало — по моим интуитивным ощущениям, во всяком случае.

Время мое истекало. И тут — по-моему, совершенно некстати — в мике спящего Альфреда возник сигнал пробуждения. Не заранее установленный внутренний будильник, но внешний вызов. Кто-то хотел говорить с Альфредом среди ночи. Странно. До сих пор у меня сохранялось впечатление о хозяине как о человеке, который не позволяет беспокоить себя в неурочные часы. Придется пересмотреть свои воззрения.

Альфред в спальне перестал храпеть и заворочался. После второго сигнала я услышал его хриплый со сна и явно недовольный голос:

— Альфред.

Вообще, пользуясь ПК-связью, вслух произносить слова вовсе не обязательно: достаточно и мыслей. То, что Альфред заговорил, означало лишь, что он еще не проснулся. Я же мог снимать разговор прямо с его мика.