Время прощаться

Отец, держа меня на расстоянии вытянутой руки, поворачивает голову на его голос. Этого достаточно, чтобы разбить тонкую стеклянную ниточку, которая протянулась между нами. Когда он снова поворачивается ко мне голову, я понимаю, что он видит совсем не меня. На самом деле он даже не смотрит мне в лицо.

Его взгляд останавливается на крошечном камешке, висящем на цепочке у меня на шее.

Он медленно берет кулон в руку. Переворачивает. Блестит слюда.

– Моя жена… – повторяет он.

Он сжимает цепочку в кулаке и срывает ее у меня с шеи. Цепочка падает между нами на пол, а отец отвешивает мне такую оплеуху, что я отлетаю в другой конец палаты.

– Проклятая сука! – выплевывает он.

Элис

Я знаю одну историю, свидетельницей которой сама не была, мне ее рассказал Оуэн, наш ветеринар. Несколько лет назад исследователи метали дротики на территории, принадлежащей общине. Их целью была определенная самка, они стреляли М99 прямо из автомобиля. Как и ожидалось, она упала. Но стадо плотно сомкнулось вокруг самки, не давая егерям отогнать их. Исследователи не могли подобраться к ней, чтобы надеть ошейник, и решили немного подождать.

Вокруг упавшей слонихи образовался концентрический круг. Слоны во внешнем круге безмятежно стояли к ней спинами, лицом к автомобилям. Но за ними был внутренний круг, который невозможно было разглядеть за массивными телами первого круга. Был слышен хруст, какое-то движение, треск веток. Неожиданно, как по команде, стадо разошлось. Поверженное животное лежало на боку, прикрытое ветками и огромной кучей земли.

После рождения слоненка мать прикрывает его землей, чтобы скрыть запах крови – непреодолимой приманки для хищников. Но на этой слонихе не было ни капли крови. Я слышала, что слоны накрывают тела еще и потому, что хотят скрыть запах смерти, но я в это не верю: нос у слона настолько чувствительный, что животные никак не могли ошибочно принять обездвиженного слона за мертвого.

Конечно, я видела, как слоны вываливают в грязи, и накрывают ветками, и засыпают землей мертвых сородичей и детенышей, которые не выжили. Казалось бы, такое поведение свойственно в случаях неожиданных, внезапных смертей. И умерший необязательно должен быть слоном. Один исследователь, который ехал в заповедник через Таиланд, рассказал историю об азиатском самце, участвовавшем в сафари на слонов. Он убил своего погонщика, который дрессировал и заботился о нем пятнадцать лет. Самец достиг полового созревания, что на языке хинди означает «безумие». Во время полового созревания сила разума уступает гормонам. Однако после нападения самец замер, попятился, как будто понимал, что совершил что-то плохое. Еще более удивительным оказалось поведение слоних, которые засыпали погонщика землей и ветками.

Неделю перед тем, как навсегда уехать из Ботсваны, я много времени проводила со слонами. Наблюдала за Каджисо с ее мертвым детенышем, делала записи о смерти Ммаабо. Однажды я вылезла из джипа, чтобы размять ноги, и прилегла под баобабом, где в последний раз виделась с Томасом.

Я и не думала делать глупостей – например, вылезать из машины в месте, где пролегает множество слоновьих троп. И даже не помню, как закрыла глаза. Но когда я очнулась, мой блокнот с карандашом валялись на земле, а глаза и рот были засыпаны землей. В моих волосах оказались листья, а сверху громоздились ветки.

Когда я проснулась, слонов, которые прикрыли меня, уже не было видно, и, наверное, это к лучшему. Меня ведь могли как похоронить заживо, так и убить. Я не находила объяснения этому глубокому, коматозному сну. Вот только я уже была не просто собой, а чем-то бóльшим.

Я всегда считала иронией судьбы то, что слоны, обнаружив меня спящей, решили, что я мертва, когда на самом деле я была полна жизни. Если быть точной, этой жизни было приблизительно десять недель.

Серенити

Однажды ко мне на программу приходил врач, который рассказывал о силе нервного возбуждения – о жизненно важных моментах, когда люди совершают невероятное, например могут сдвинуть автомобиль, придавивший кого-то из их близких. Общим в этих случаях было одно: стрессовые ситуации вызывали всплеск адреналина, а он, в свою очередь, приводил к тому, что границы мышечных возможностей раздвигались.

В тот день у меня было несколько гостей. Анджела Кавайо, которая подняла со своего сына Тони «Шевроле импала» выпуска 1964 года; Лидия Андживау, которая поборола полярного медведя в Квебеке, когда он бросился за ее семилетним сыном во время игры в хоккей на замерзшем пруду. И Диди и Доминик Прулксы, двенадцатилетние близнецы, которые сумели откатить трактор, который помчался вниз по крутому склону и наехал на их деда.

– Это было похоже на безумие, – рассказывал мне Диди. – Мы вернулись и попытались еще раз сдвинуть трактор, но не смогли даже на сантиметр.