Время прощаться

– Все будет хорошо, – пообещал мне Гидеон, когда я поделилась с ним новостью, но я ему не поверила. Он не мог предсказывать будущее. Он мог, будем надеяться, быть со мной.

– Неужели ты не видишь? – восклицал Гидеон, который словно светился изнутри. – Мы предназначены друг для друга.

Может быть, и так. Но какой ценой? Ценой его брака. Моего. Жизни Грейс.

Тем не менее мы вслух рисовали радужные картинки. Я хотела взять Гидеона с собой в Африку, чтобы он мог полюбоваться тем, какими невероятными созданиями были слоны до того, как люди их сломали. Гидеон хотел перебраться на юг, откуда был родом. Я вспомнила о своей мечте сбежать с Дженной, но на этот раз я представляла себе, что Гидеон отправится с нами. Мы притворялись, что близки к решению всех вопросов, но на самом деле все стопорилось из-за двух проблем: он должен был признаться теще, я должна была обо всем рассказать мужу.

Оттягивать до бесконечности было нельзя – становилось все сложнее скрывать изменения, которые происходили с моим телом.

Однажды Гидеон нашел меня в сарае с азиатскими слонами.

– Я рассказал Невви о ребенке, – сообщил он.

Я застыла.

– И что она сказала?

– Сказала, что каждый должен иметь все, что заслужил, и ушла.

«Все, что заслужил» – это было серьезно. Это стало реальностью, а значит, если Гидеону хватило смелости поговорить с Невви, я должна собраться духом и поговорить с Томасом.

Невви я не видела целый день, да и Гидеона, к слову сказать, тоже. Я нашла Томаса и ходила за ним от вольера к вольеру. Приготовила ему ужин. Попросила помочь мне обработать ногу Лилли, хотя обычно делала это с Гидеоном или Невви. Вместо того чтобы избегать мужа, как делала все эти месяцы, я расспросила его о заявлениях о приеме на работу, которые он получил, и поинтересовалась, принял ли он решение кого-то нанять. Я полежала с Дженной, пока она ни уснула, а потом отправилась к мужу в кабинет и уселась читать там статью, как будто совершенно естественно, что мы сидим в одной комнате.

Я боялась, что Томас может меня выгнать, но он улыбнулся – протянул оливковую ветвь.

– Я уже и забыл, как хорошо было раньше, – признался он. – Когда мы работали рука об руку.

Согласитесь, что решимость – вещь хрупкая. У вас могут быть наилучшие намерения, но как только в них появляется тонюсенькая, с волосок, трещинка, лишь вопрос времени, когда она разлетится на куски. Томас плеснул себе в стакан шотландского виски, во второй налил мне. Свой я оставила на столе.

– Я люблю Гидеона, – напрямик заявила я.

Его руки замерли над графином. Он взял стакан, выпил одним махом.

– Ты полагаешь, я слепой?

– Мы уезжаем, – сказала я ему. – Я беременна.

Томас закрыл лицо руками и зарыдал.

Мгновение я смотрела на мужа, раздираемая желанием его успокоить и ненавистью к себе за то, что довела его до этого состояния: сломленный человек с дышащим на ладан заповедником, жена-изменница и психическое расстройство в придачу.

– Томас, – взмолилась я, – скажи что-нибудь!

Его голос срывался.

– Что я сделал не так?

Я присела перед ним. И в это мгновение увидела человека, чьи очки запотевали от влажной жары Ботсваны. Человека, который встречал меня в аэропорту, сжимая корни растения. Человека, у которого была мечта и который пригласил меня разделить эту мечту с ним. Как давно я не видела этого человека! Неужели потому, что он исчез? Или потому, что я перестала видеть?

– Ты ни в чем не виноват, – ответила я. – Только я одна.

Он одной рукой схватил меня за плечо, другой замахнулся и сильно ударил по лицу – я почувствовала вкус крови во рту.

– Шлюха! – крикнул он.

Я, схватившись за щеку, упала на спину, с трудом поднялась и выбежала из комнаты. Томас последовал за мной.

Дженна продолжала сладко спать на диване. Я бросилась к малышке, собираясь забрать ее с собой и навсегда покинуть этот дом. Одежду и игрушки можно купить – как и все, что ей понадобится. Но Томас схватил меня за руку, выкрутил ее за спину, и я упала. Он потянулся за ребенком, подхватил маленькое тельце на руки. Она прижалась нему.

– Папочка? – вздохнула она, находясь в паутине между сном и явью.

Томас крепче обнял дочь и развернул так, чтобы Дженна меня не видела.

– Хочешь идти – скатертью дорога! – заявил он. – Но забрать дочь – только через мой труп! – Он улыбнулся жуткой улыбкой. – Или еще лучше – через твой.

Она проснется, а меня нет. Сбудется ее самый страшный кошмар.

«Прости, малышка», – мысленно сказала я Дженне.

И убежала, оставив ее с отцом.

Верджил

Даже если бы спустя десять лет мне удалось обнаружить тело, получить ордер я бы не смог. Что мне оставалось? Тайком пробраться на кладбище и вырыть, в стиле Франкенштейна, тело, которое я принял за тело Невви Рул? Но прежде чем отправить тело в похоронную контору, патологоанатом делает вскрытие. А во время вскрытия в окружной лаборатории берут образец ДНК, который сохраняется где-то в федеральном архиве для последующих поколений.