Время повзрослеть

— Я это и имела в виду — Курт, — сказала она. — О господи! Извини. Ты же знаешь, что я помню твое имя?

Мы с Уорреном молча наблюдали за ними. Курт и Карен ушли вдвоем.

— Что бы ты сделал на месте Курта? — спросила я Уоррена.

— Я отвел бы эту девчонку обратно в отель, уложил ее в кровать, потом вернулся бы в свою комнату и подрочил, — ответил он.

— Скорее всего, она вырубится до того, как между ними что-то произойдет, — сказала я. — А даже если и нет, то что?

— Думаю, я старомоден, — произнес Уоррен.

— Правда? — удивилась я. — Тем не менее ты не стар, если это то, что ты имел в виду. Ты заблуждаешься.

Я положила ладонь на его руку в полной уверенности, что моя улыбка взволнует его. И задумалась о том, что такое доброта. Я погладила его по руке. Вечер становился прохладным. Группа объявила последнюю песню.

— Я хорошо провел время с тобой, — сказал он.

— Я тоже, — ответила я, — мы могли бы продолжить этот вечер. Будет легко и весело. Ты можешь пойти ко мне, или я — к тебе. — Я продолжала гладить его по руке. — Честное слово, я не пьяна.

— Наверное, я дурак, раз отказываюсь от подобного предложения прекрасной молодой девушки, но это не для меня, я не такой. Я не говорю, что ты не должна это предлагать, но также не могу сказать, что поддерживаю это. Все, что я увидел сегодня вечером, кажется мне неправильным.

Я отдернула руку.

Он продолжил:

— Я прожил с ней двадцать девять лет. Мы поженились сразу после колледжа. Это была женщина, рядом с которой я хотел умереть. У меня никогда не было свиданий на стороне, случайных связей или чего-то подобного. Не представляю себе, как вы все это делаете. И не представляю себе, как сам смогу этим заниматься. Разве тебе не одиноко?

— Уоррен, пожалуйста, не будь таким ужасным.

— Мне жаль, — произнес он, сделал паузу, а потом повысил голос: — Нет, мне не жаль. Ты хотела секса со мной, хотя едва меня знаешь. Мы знакомы всего три часа.

— Уоррен, извини. Я была неправа. Ты все-таки действительно старый.

Я сбежала со слезами на глазах. Уходя с вечеринки, я встретила Индиго.

— Это был великолепный вечер, — сказала я, утирая слезы. — Просто я поддалась эмоциям. Я так рада за тебя.

Мы обнялись, и я запрыгнула в машину, которая ждала меня снаружи, чтобы доставить в отель. Внутри оказались Карен и Курт, и, когда я села, они перестали целоваться.

— Ты можешь найти себе кого-нибудь получше, — сказала я им, еще не определившись, к кому именно обращаюсь.

Шарлотта

В 2003 году, когда я переезжала в ту квартиру с видом на крошечный Эмпайр-стейт-билдинг, я с трудом насобирала денег на агентские, гарантийный взнос и первые месяцы аренды, но я справилась, и это был триумф. Однако на мебель уже не хватило. У меня были матрас, маленький кухонный стол, на самом деле ломберный, два стула — вот и все. И я стала исследовать окрестные мусорные свалки. В двух кварталах, за домом престарелых, я нашла приличный книжный шкаф из настоящего дерева, без царапин. Я представила себе, что он связан со смертью: женщина ушла из жизни ночью, ее дети перебирают фарфор, украшения, семейные фотоальбомы со снимками сепией. Нужен ли кому-нибудь этот книжный шкаф? Нет. Я водрузила его себе на спину и двинулась домой, останавливаясь каждые тридцать секунд, чтобы передохнуть. Он оказался высоким, почти до потолка моей квартиры. Я протерла его от пыли, а потом покрасила в белый цвет. Закончив, я вытерла руки о джинсы и улыбнулась. Через день шкаф высох, я передвинула его к задней стенке, положила в него все свои альбомы с рисунками, рассортировав по цвету. После я пригласила маму посмотреть на свое новое жилище.

Первое, что она заметила, войдя в квартиру, — это белоснежный книжный шкаф, и спросила, где я взяла его. Я сказала правду.

— Выглядит мило, — подытожила она.

— Нужно проделать то же самое еще десять раз, и тогда квартира будет полностью обставлена мебелью, — сказала я и тут же пожалела об этом: я не хотела, чтобы мама чувствовала себя плохо из-за того, что мои дела так обстоят, даже несмотря на то, что мы всю жизнь находились на грани нищеты.

Она присела за кухонный стол. Я налила вино в баночки из-под джема. Несколько минут она жаловалась на одиночество и говорила, как ей не хватает моего отца. Моя мать вдовеет уже пятнадцать лет, но до сих пор любит поплакаться об этом, как только ее личная жизнь становится скучноватой. Прежде чем уйти, она сказала:

— Я могу отдать тебе кое-какую мебель.

— Мам, все в порядке, — ответила я.

— Нет, правда, у меня есть кое-что для тебя.

Я даже не знала, о чем речь. «Кое-что»? Да она ничего не нажила за свою жизнь, и я снова отказалась. Тогда, рассердившись, она заявила:

— Я могу отдать своей дочери мебель для ее нового дома, если захочу.

В конце концов я согласилась на то, что она пришлет курьера с этой мебелью. После того как она ушла, я допила остатки вина в одиночестве.